— Ах!.. — тихо вздыхает Ольга, — уж лучше бы он ехал в город, — там теперь он нужней. Дядя Федоров и то говорит — надо его туда отправить…

Лагерь уже проснулся. Все посели кружками — пьют чай. Ольга и Надя помогают раненым, тем, что еще не могут вставать. Кроме сухарей к горячей воде с голубицей — ничего нет в запасах партизанского лазарета.

Доктор Малевский ворчит:

— Вот и выдерживай вас на диэте…

Но не унывают выздоравливающие.

Левка в одном кружке рассказывает партизанам про Америку… А они ему — про Россию… Про русскую революцию…

Какой-то шум в кустах. Все насторожились. — Но разговор — и из кустов с часовым из партизан, выздоравливающих— вынырнул весь отрепанный Солодкий.

— Я к товарищу Штерну! С пакетом… Где он?..

Ольга его отводит в сторону, расспрашивает, а потом садит пить чай. Солодкий отдыхает целый день. А под вечер опять — пошел… дальше.

Он должен найти Штерна: передать пакеты. Хотя бы для этого ему пришлось познакомиться с самим генералом О-ой… Он — передаст…

Солнце уходит за сопки. И вслед Солодкому тоскующе смотрят две пары глаз.

Ольга думает: «Вот бы улететь вместе с ним к Александру… Так изболело сердце… Так тяжело без него…»

Левка: «Эх, в Москву бы!.. В сердце революции… Скорее поправиться бы, да и…»

И кровянится тоска от заходящего солнца в их глазах…

Что-то они оба отвернулись быстро так… Неужели, кроме тоски в глазах, вдруг вспыхнуло еще что-то, что-то влажное… Неужели…

Может-быть…

А кругом синяя осень тайги и быстро надвигаются сумерки.

А там — ночь…