* * *

Я отвернулся и бросился бежать, несмотря на сопротивление дикой силы, гнездившейся в моем сознании.

Я слышал шум шагов моих компаньонов, спешивших в дальний конец улицы; внезапно перед моим внутренним взором возникла жалкая картина стада животных, толпящихся перед входом на бойню.

* * *

Я уже сказал, что я знаю; правда потом осторожно добавил: я думаю, что знаю. Я ничего не знал.

Мое воображение грешит страстью к странным формам в бездне кошмаров.

Вампиры, сухопутные осьминоги, загадочные чудовища, вероятно, живущие в джунглях Гвианы или в бразильской сертао[86]?

Мой жалкий разум, бессильно бьющийся, словно раненая птица, в тюрьме моего черепа, чувствующий инстинктом, что существует точка соприкосновения между Джарвисом и чем-то фантастическим, судорожно пытался понять, какое невидимое чудовище находилось в каюте «Эндимиона».

Вампиры, призраки, осьминоги — нет, дело не в них; джунгли и саванны существуют лишь как среда для их отвратительных копий.

Все должно быть иначе, и как я встретил в Копенгагене двух беглых французских каторжников, так и вы тоже сможете встретить других унылых клиентов Джарвиса в одном из портов с мрачными развлечениями.

Они спляшут вам чарльстон для садистов в каком-нибудь заведении Марселя с цветочным названием или сыграют с вами на большие деньги партию в покер-дис[87] в Барселоне, и нечто жуткое и гнусное будет написано на их невероятно бледных лицах.

Неужели они забыли, как снаружи, за закрытыми ставнями проклятой таверны, поднимался болезненный шум? Можно было подумать, что там бились громадные раненые крылья, охваченные сверхъестественным отчаянием.

Разве им не казалось, что иногда ночами они видели на поросшей травой мостовой преклонивших колени лунных существ, исступленно молящихся звездам?

Возможно, это был всего лишь туман, скользивший мимо бара Джарвиса, способный, тем не менее, переживать сверхчеловеческую тоску.

Но я помню, и снова и снова мой жалкий разум задает свой вечный странный вопрос: кем был невидимый пассажир «Эндимиона»?

Призрак не использует пароход, подобно розничному торговцу-еврею.

Ха-ха! Вспомни-ка бабушкины сказки, которые не давали тебе спать по ночам от страха!

Но кто тогда повернул своей жертве голову на 180 градусов?

Кошмар, на мгновение прояснившийся, снова расплывается, но ужас остается во мне и мой разум сохраняет нечеткий туманный образ, зловещий и жуткий: стада животных, спешащих на бойню.

Я представляю, как мой несчастные товарищи бредут к отвратительному строению, на бойню душ!