- Гнездо-один, Торрес, мать твою, возьми рацию!

- ...

- Гнездо-два, ты видишь Гнездо-один?

- Да, сэр. Торреса нет, сэр.

- Святой потрох! Вы двое, не спускайте глаз с выхода из зоны раскопок. Я иду.

НА ВЫХОДЕ ИЗ КАНЬОНА, ЗА ДЕСЯТЬ МИНУТ ДО ЭТОГО

НА ВЫХОДЕ ИЗ КАНЬОНА, ЗА ДЕСЯТЬ МИНУТ ДО ЭТОГО

Прошло уже двадцать минут с тех пор, как он получил первый укус в ногу.

Фаулер испытал резкую боль. К счастью, эта боль продолжалась недолго - сущие пустяки по сравнению с тем, что этому предшествовало.

Священник с трудом удержался от крика. Он хотел было стиснуть зубы, но не стал этого делать. Это он прибережет для следующего укуса.

Муравьи, однако, так и не поднялись выше колен, и священник не мог понять, почему они медлят. Видимо, он не казался им съедобным или опасным; так или иначе, ему оставалось лишь одно: не двигаться.

Следующий укус оказался еще болезненнее - видимо, потому, что священник отчетливо представлял себе, что последует дальше: онемение, беспомощность и мучительное ожидание неизбежной гибели.

Начиная с шестого укуса он потерял им счет. Наверное, его укусили раз двенадцать, а может, и все двадцать. Не больше, но его силы уже были на исходе. Он использовал все имеющиеся ресурсы: стиснул зубы, закусил губу и так глубоко дышал, что в ноздрях могло уместиться по три пальца. Настал момент отчаяния, так что он даже решился вывернуть руки в наручниках.

Хуже всего была неопределенность. Он не знал, когда последует новый укус. До сих пор ему необычайно везло, поскольку основная масса муравьев переместилась на пару метров влево, и лишь пара сотен покрывала землю непосредственно под ним. Но Фаулер прекрасно знал, что достаточно одного резкого движения, чтобы все насекомые набросились на него.

Нужно сконцентрировать внимание на чем-то кроме боли, либо бороться с ней и начать давить муравьев ботинком. Может, он убьет нескольких, но было ясно, что в этом случае превосходство в численности играло гораздо более существенную роль, чем физическое превосходство.

Очередной укус оказался той самой последней каплей, переполнившей чашу терпения. Невыносимая боль пронзила его ногу, мучительно отзываясь в гениталиях. Он почувствовал, что вот-вот сойдет с ума.

Как ни странно, именно Торрес спас ему жизнь.