Над травой встают туманные призраки, сгибаются, словно подбирая шлейфы, и исчезают вверху. Это души деревьев; словно гонимые сквозняком, поднимаются они к вершинам деревьев и сливаются с ними, с распустившимися светло-зелеными кронами, возвращаются на день к себе домой.

Но и при ярком свете дня лес сохраняет налет прозрачности, таинственности. Деревья стоят, словно заколдованные живые существа с пышными округлыми членами, а деревья с раздвоенными стволами похожи на людей вверх ногами, вниз головой. Таких деревьев много; у некоторых кора треснула, словно рот раскрылся;

листва трепещет, как распущенные волосы; голубые глаза выглядывают из зелени – это просвечивает между листьями лазурь неба; весь лес словно зачарован, полон невидимых женских существ.

А в глубине леса кукует кукушка, эта вечная насмешница; эхо разносит ее неумолчное ку-ку; и вслед за ними дробный смешок: хе-хе-хе-хе! Все-то она знает и никогда не промолчит!

КИМВРИЙСКИЙ ТУР

КИМВРИЙСКИЙ ТУР

Час или два спустя после восхода солнца люди, находящиеся на холмах и обладавшие тонким слухом, могли наблюдать разительную перемену в окружающем их мире звуков: теперь раздавалось уже не одно пение птиц да шелест листвы и звуки человеческих голосов – со всех сторон слышалось мычанье, блеяние, верещание, взволнованное и многократное; издали неслась как бы паутина высоких, тонких звуков, сливавшаяся воедино с горизонтом и солнечным сиянием. Это радовался скот, выгоняемый в поле, страстно приветствовавший вольные пастбища.

Видно было, как скот Толлингов огромными стадами направлялся к лугам, окруженный шумным кольцом всадников и собак. А дальше, на полях и луговинах, пестрел скот из других усадеб; и так будет все следующие месяцы. За стадами ползли повозки с шатрами, домашним скарбом и грудами кожаных мешков, которые за лето должны были наполниться запасами сыра.

Но все, кроме тех, кому необходимо было остаться при стаде, вернулись днем обратно в усадьбу Толлингов, где должны были начаться настоящие торжества.

Всеобщее внимание привлекала с самого утра кузня, где совершались приготовления к окончательной отливке бронзового тура.

Обжиг формы прошел удачно, насколько можно было судить: наружный слой глины был обожжен докрасна и звенел; жар оказался как раз впору; как обстояло дело внутри, трудно было сказать, но ядро там не звякало, и воск улетучился весь без остатка. Теперь решено было, во всяком случае, наполнить форму металлом, и самого кузнеца обуревало такое нетерпение, что он еще с вечера раскалил горн и всю ночь поддерживал огонь.