Бург находится на скале и поэтому значительно возвышается над остальным городом, с северной стороны его защищает очень глубокий ров. Надо сказать, Нюрнбергу повезло, что за всю его историю его ни разу не осаждали враги, иначе он не сохранился бы в таком идеальном состоянии до наших дней. Ров не использовался по назначению уже несколько столетий, и теперь на дне его росли чайные и фруктовые сады, причем среди деревьев встречались и экземпляры довольно внушительных размеров. Изнемогая от июльской жары, мы двинулись вокруг стены, то и дело останавливаясь полюбоваться изумительными видами, открывавшимися нашим взорам. Особое восхищение вызвала огромная равнина с мелкими городками и деревнями, лежавшая перед нами как на ладони. Ее окаймляла голубая линия гор, как на пейзажах Клода Лоррена. После такой красоты мы всегда переводили восхищенные взгляды на сам город и начинали с новой силой восторгаться бесчисленными фронтонами необычной формы, огромными красными крышами, мансардными окнами, расположенными друг над другом. Немного справа от нас в небо вздымались башни Бурга, но ближе всего к нам была Башня Пыток, которая являлась, а, быть может, является и по сей день самым интересным местом во всем городе. Столетиями нюрнбергская Железная дева считалась символом самой изощренной жестокости, на которую только способен человек. Нам давно хотелось ее увидеть, и наконец мы оказались совсем рядом с тем местом, где она была придумана и изготовлена.

Во время одной из остановок мы подошли к стене надо рвом и посмотрели вниз. Сад находился футах в пятидесяти-шестидесяти под нами, там, должно быть, было жарко, как в духовке. За ним высилась циклопическая мрачная стена из серого камня, которая сторонами упиралась в стену бастиона и контрэскарп. Верхняя часть стены поросла кустами и деревьями, а уже над ними возвышались величественные старые дома, которые от старости казались только красивее и романтичнее. Жаркое солнце разморило нас, и, поскольку спешить было некуда, мы решили задержаться на этом месте. Прямо под нами мы заметили очаровательную картину: на солнце, растянувшись во всю длину, нежилась большая черная кошка, вокруг которой резвился маленький черный котенок. Мамаша то махала хвостом, чтобы котенок ловил его, то лениво отталкивала его от себя лапами, поощряя к новым играм. Она лежала у самого основания стены, и Элиас Пи Хачесон, чтобы подзадорить их, наклонился и подобрал из-под ног небольшого размера камушек.

– Я его брошу рядом с котенком, – сказал он, – и они удивятся, откуда он свалился.