И теперь осень. Листва на деревьях желтеет и скоро начнет опадать. От реки веет холодом. На противоположном берегу щетинится жнивьем серая степь.

На улице гудят чужие моторы, режут слух непонятные слова чужой речи. И даже небо кажется блеклым, неприветливым, суровым. В его глубине плавает небрежно кем-то брошенная переспелая дыня холодного солнца. Льнут к земле настороженные хаты. На огороде медленно умирает, меркнет яркая летняя зелень. Двор пуст. Стекла в окнах выбиты. Стены хаты, изрешеченные осколками, кажутся изуродованными оспой. Вокруг — ни души. Пареньку чудится, что он остался один, никому не нужен, на голой мрачной земле.

Было у Юрка три старших брата. Двое служили в армии. Где они теперь? Чем помогут? Легла между ними линия фронта. А самый старший брат, Дмитро, жил в большом портовом городе. Работал в обкоме партии. Юрко собирался после окончания школы поехать к нему. Хотел поступить в мореходное училище. Теперь этот город оккупировали фашисты. Неизвестно, где сейчас брат. И остался Юрко вдвоем со старухой матерью. Кто знает, как будет дальше… Все оборвалось, все кончено. Две непрошеные слезинки повисают на ресницах, катятся по загорелому лицу, падают на потемневшие от солнца сильные руки с мозолистыми от работы ладонями.

Осень… И уже ощущается далекое холодное дыхание зимы. А потом снова настанет весна. Да, весна. Юрко смотрит на посаженную в позапрошлом году яблоню. Ее черно-зеленая листва постепенно покрывается ржавыми осенними крапинками. А весной опять распустятся прозрачные бледно-желтые листочки, она вспыхнет бело-розовым облачком. Юрко представляет себе яблоню в цвету, и лицо его озаряется улыбкой, хоть на ресницах еще поблескивают слезинки. Он вытирает их по-детски кулаком и встает с завалинки. На улице за холмом слышны чьи-то громкие, резкие выкрики, хлопает выстрел. Потом все затихает. Лишь моторы гудят. Минуту-другую Юрко прислушивается, потом идет в хату. Вынимает из ящика стола книгу «Как закалялась сталь». Листает желтые со следами пальцев страницы. Затем берет «Историю народов СССР». Во дворе сторожко озирается по сторонам и спускается в погреб.

В погребе, в темном углу, за кадкой, — ящик из-под патронов. В нем — единственное, что осталось у Юрка от солнечного детства, погасшего в тот момент, когда он увидел первого фашистского солдата. Об этом ящике даже мать не знает. Дно его аккуратно выстлано газетой. На дне — бережно сложенное знамя школьной пионерской организации. Юрко с товарищем взял его в школе и перенес домой еще во время боев.