– Жизнь нашего брата? – прошептал Генрих.

– Нет, государь, жизнь вашего соперника в сердце Эклермонды, жизнь шевалье Кричтона.

– Я не буду жалеть, что избавлюсь от такого страшного соперника, как Кричтон, но я не понимаю, каким образом его смерть может быть полезна нашим планам.

– Он главное доверенное лицо Екатерины Медичи и Анжу. Ему предназначена страшная роль вашего убийцы.

– Иисус! – вскричал Генрих.

– Он должен умереть.

– Во имя Неба, пусть он умрет, кузен. Прикажите немедленно казнить его, если вы считаете это необходимым.

– Все в свое время, государь. А теперь позвольте предложить вам продолжать турнир. Пусть молодые люди вашей свиты выступят на арену, это поможет убедить королеву, что наш разговор относится к турниру.

– Хорошо придумано, кузен, – сказал Генрих. – Но не можете ли вы придумать чего-нибудь другого, не удаляя нашей свиты в такое опасное время. Я не могу на это решиться.

– Что скажете вы тогда о травле, государь? – сказал герцог. – Уже несколько месяцев как прекрасные дамы вашего двора не видели этого интересного зрелища. Это доставит им большое удовольствие, и мы достигнем своей цели. Попробуйте, например, испытать силу льва, подаренного вам Филиппом II, на тиграх, присланных вам султаном Амурадом III, или, если вы считаете силы слишком неравными, то на стае немецких волков…

– Или итальянских лисиц, – продолжил, прерывая его, Генрих. – Нет, кузен, если лев будет побежден, я сочту это дурным предзнаменованием. Я часто слышал о чрезвычайной свирепости английских бульдогов и хочу сегодня испытать одного из них.

– Браво! – вскричал герцог.

– У меня есть испанский бык, черный, как Плутон, неукротимый, как Центавр Хирон, – продолжал король, – он будет драться с собакой. Велите привести его и привязать к столбу на арене. Это будет очень интересно! – прибавил он, потирая руки в ожидании предстоящего зрелища.

Герцог наклонился и отъехал, чтобы передать приказ короля. Некоторое время Генрих молча следил за ним глазами, потом подозвал своего любимого камердинера де Гальда.

– Ступай и следи за ним, – сказал он поспешно. – Замечай все, что он будет делать. Странно, – прошептал он, – все, что ни происходит для нас неприятного, вертится вокруг этого Кричтона.

– Вовсе нет, кум, – сказал Шико, услышавший конец монолога короля. – Он – ваша судьба.

– Как так, кум?

– В его руке ваша корона, ваша жизнь, ваша любовница.

– Что?

– Генрио, – сказал шут, – впервые в жизни я говорю серьезно. – Я буду более серьезен, когда стану шутом Франциска III. Клянусь моей погремушкой, пусть лучше мне поставят памятник, как Тевенету де Сен-Летеру, верному шуту Карла V, чем видеть то, чего я опасаюсь. И это произойдет, если вы не воспользуетесь моим советом.