— Вы прекрасно танцуете, сеньора, — повторил он.

Устремленный в пространство взгляд как бы нехотя обратился на него.

— И возраст — не помеха? — спросила она.

Но это был не вопрос. Было ясно, что до ужина она наблюдала за ним и видела, как он танцует с бразильскими барышнями. При этих словах Макс должным образом возмутился:

— Возраст?! Побойтесь бога! Как вы можете говорить такое?!

Она с любопытством за ним наблюдала. Казалось, ее это почти забавляет:

— Как вас зовут?

— Макс.

— Ну же, Макс, отважьтесь. Сколько лет вы мне дали бы?

— Мне и в голову бы не пришло…

— Ну, пожалуйста.

Он ведь уже ответил, но если чего-нибудь и не хватало ему в общении с женщинами, то уж точно не самообладания. Лицо ее вдруг просияло широкой улыбкой (блеснули белые зубы), которую Макс изучал, казалось, с почти научной обстоятельностью.

— Пятнадцать?

Она расхохоталась — громко и живо. С детским чистосердечием. И ответила в том же духе, в каком шел весь разговор:

— Угадали! Как вам удалось?

— У меня это хорошо получается.

Гримаска, появившаяся на ее лице, была и лукавой, и одобрительной, а может быть, женщина просто показывала: она довольна, что разговор не сбивает кавалера с такта и не мешает вести ее по площадке меж других пар.

— Не только это, — произнесла она загадочно.

Отыскивая какой-нибудь добавочный, потаенный смысл в этих словах, Макс глядел ей в глаза, но те, лишившись всякого выражения, опять уставились в какую-то точку над его правым плечом. Болеро кончилось. Они разомкнули объятия, хоть и по-прежнему стояли напротив друг друга, покуда оркестр настраивал инструменты, готовясь к следующему номеру. Он снова взглянул на великолепное колье. На миг ему показалось, будто женщина перехватила его взгляд.

— Довольно, — сказала она вдруг. — Благодарю вас.