Они дали ночному сторожу часовни две сотни песо, чтобы он ушел. Дон Эпифанио взглянул на сумку, стоявшую на полу, между босыми ногами Тересы, потом на «дабл-игл» у нее на коленях.

– Твой парень уже давно дразнил гусей. Это был только вопрос времени.

– Он правда погиб?

– Конечно, правда. С ним разделались там, в горах… Не солдаты, не федералы, точно не они. Это были ребята из своих.

– Кто?

– Да какая разница, кто? Ты же знаешь, какими делишками занимался твой Блондин. Совал свои карты в чужую колоду. Вот в конце концов кто-то и стукнул на него.

Огонек сигары снова вспыхнул. Дон Эпифанио раскрыл записную книжку. Приблизив ее к пламени свечей, он наугад перелистывал страницы.

– Ты читала, что тут?

– Я просто принесла ее вам, как он велел. Я ничего в этом не понимаю.

Дон Эпифанио кивнул, думая о своем. Ему явно было неуютно.

– Бедняга Блондин сам себе вырыл эту яму, – наконец проговорил он.

Теперь она смотрела перед собой, туда, где в сумраке висели экс-вото и засохшие цветы.

– Какой там, к черту, бедняга! Этот мерзавец даже не подумал обо мне.

Ей удалось произнести это без дрожи в голосе. Не оборачиваясь, она почувствовала, что дон Эпифанио повернулся и смотрит на нее.

– Тебе повезло, – услышала она. – Ты пока жива.

Некоторое время он продолжал сидеть неподвижно. Изучая ее. Аромат гаванской сигары смешивался с запахом свечей и ладана, дымящегося в курильнице рядом с бюстом святого разбойника.

– Что ты собираешься делать? – спросил он наконец.

– Не знаю, – в свою очередь пожала плечами Тереса. – Блондин говорил, что вы мне поможете. Отдай ему книжку и попроси помочь тебе. Так он сказал.

– Твой Блондин всегда был оптимистом.

Пустота в желудке стала еще глубже. Душный дымок свечей, потрескивание огоньков перед Мальверде.