– Нам плевать, что тебя тут радует или печалит! Понял?

Трубка яростно пыхнула дымом.

– Изволь извиниться!

– Виноват. Прошу извинить.

За стеклами очков Ферриоля сверкнула искорка – диалог явно позабавил его. Фалько обратил внимание, какие у него тонкие и бледные губы. Будь он женщиной, подумалось ему, я бы с такой целоваться не стал.

– Золото несколькими партиями в строжайшей тайне под сильной охраной отправляли с начала сентября. Небольшую часть доставили самолетом во французские банки… А почти все остальное – десять тысяч ящиков с золотом в слитках и в старинных монетах – сложили в пороховых складах в Альгамеке, под Картахеной, а там перегрузили на русские корабли, отплывшие в Черное море.

Фалько с видом первого ученика поднял руку:

– Можно спросить?

– Разумеется, можно, – отозвался Ферриоль.

– Только по делу! – добавил адмирал.

– О каком количестве золота мы говорим?

Ферриоль увлеченно рассматривал свои ногти.

– По нашим подсчетам, от шестисот до семисот тонн самое малое.

– И сколько же это потянет по нынешнему курсу?

– Больше двух миллиардов песет.

– Ого! – восхитился Фалько. – Сталину теперь будет на что водки себе купить.

Ферриоль обернулся к адмиралу, изобразив улыбку столь ледяную, что ее и улыбкой назвать было трудно:

– Он у вас всегда такой наглый?

– У него есть достоинства, уравновешивающие этот порок.

– Вы меня успокоили. И какие же?