– Не вижу оснований.

– Ты отпустил на свободу исключительно подлую тварь.

– Никого я не отпускал.

Правый глаз адмирала сверкнул откровенной злостью:

– Я сейчас не склонен ни к шуткам, ни к забавам. Слышишь?

– Ну, слышу. Поневоле.

– …господин адмирал.

– Господин адмирал.

Тот с меланхолическим вздохом в очередной раз оглянулся по сторонам и через минуту добавил:

– Совру, если скажу, что мне не любопытно. Отдал бы что угодно, лишь бы увидеть, как вы встретитесь нос к носу.

Он снова поднял глаза на Фалько, но тот был совершенно невозмутим. И бесстрастен. Стоял навытяжку, руки по швам. Адмирал язвительно хмыкнул.

– Будь осторожен. Ты, главное, помни – после той истории в Саламанке Керальт и вся его братия глаз с тебя не спускают. Трех покойников тебе не простят. Чуть зазеваешься – сожрут.

– А вы, господин адмирал?

Тот уже направился было к людям, ждавшим его в креслах, но остановился и взглянул на Фалько через плечо, почти не оборачиваясь:

– Я? Я тебя cдам, разумеется. Говорил уже и еще повторю. С душевной болью брошу тебя львам, не раздумывая. В этой игре я – слон, а ты – простая пешка. Таковы правила, и ты их знаешь.

Все происходило в соответствии со строгими нормами хорошего тона. Фалько вытащил ложечку из чашки с английским чаем, отхлебнул, закурил сигарету и спокойным взором окинул обеих женщин. Они сидели втроем в плетеных креслах под застекленной крышей севильского патио с выложенными плиткой стенами, вдоль которых стояли кадки с геранями и папоротниками. В Андалусии был час визитов. В три минуты седьмого свежевыбритый и безупречно элегантный Фалько поправил узел галстука, снял шляпу и, пригладив после этого волосы, позвонил у ажурной металлической калитки.

– Вы сказали, что завтра уезжаете? – спросила Луиза Сангран.

– Да. Дела.

– И наверно, связанные с этой ужасной войной?