Ева ничего ему на это не ответила. Оба продолжали курить, словно оттягивая миг расставания.
– Мой отель недалеко, – сказал наконец Фалько.
– И мой тоже.
Последовало недолгое молчание.
– Стало быть, каждый сам по себе.
– Выходит, что так.
С деланым безразличием они бросили окурки и двинулись дальше, вверх по склону. А дойдя до
– Не верю, что мы и вправду любили друг друга, – пробормотала Ева.
Фалько задумался на секунду – или сделал вид.
– И я не верю.
Он смотрел на ее усталое лицо, на глаза, в которых было что-то неуловимо славянское, на выбившуюся из-под косынки прядь золотистых волос. Ему хотелось прикоснуться к ним, но вместо этого он поглубже засунул руки в карманы.
– Слышишь? – вздрогнув, сказала она.
Он обернулся лицом к морю и, затаив дыхание, прислушался. И услышал раскаты орудийных выстрелов. Повторяемый эхом грохот звучал монотонно и зловеще, будто кто-то бил в исполинский барабан, сделанный из человеческой плоти. И где-то далеко в открытом море вспыхивали, еле одолевая туман, огненные зарницы.
17. Эпилог
17. Эпилог
Лоренсо Фалько пересек вестибюль саламанкского «Гранд Отеля», поздоровался со швейцаром и с портье, назвав обоих по именам, и мимо людей в голубых рубашках, в защитных френчах, в высоких сверкающих сапогах прошел в бар.
На улице вот-вот должен был начаться военный парад. Фалько с трудом протиснулся сквозь густую толпу, которая намеревалась фашистским салютом или иным способом, сообразным обстоятельствам, приветствовать войска, маршировавшие к пласа Майор под балконами, откуда свисали флаги – национальные, карлистские и Фаланги. Ожидалось, что каудильо произнесет речь с балкона ратуши. Праздновали победу (относительную) под Харамой, чтобы скрыть поражение (полное) под Гвадалахарой. Войне шел восьмой месяц, война шла вширь и вглубь.
Фалько остановился в дверях американского бара, у витрины с яркими кольцами серег, украшенной тремя скрещенными флажками – нацистским, испанским и португальским. Благоухающий бриллиантином и лосьоном – десять минут назад его побрили в парикмахерской, – он словно сошел со страницы британского мужского журнала или каталога голливудских красавцев. Фалько был выдержан сегодня в элегантной серой гамме: с серой шляпой в руке, в сером костюме-тройке – галстук, носки и платочек в верхнем кармане пиджака были чуть светлее тоном – и в замшевых башмаках.
Оглядывая посетителей за стойкой, он вытащил из кармана портсигар, а из него сигарету и осторожно постучал ею по стеклышку наручных часов, прежде чем поднести к губам. С дальнего конца стойки адмирал сделал ему знак и, когда Фалько сел рядом, спросил: