Капот был горячим, свежие краски сверкали под тонким слоем пыли.

Лаура сказала, слегка поджав губы, как будто улыбаясь:

– Он вам говорит, что он – бандит. На Искии он, вероятно, продал мать и отца.

– Что можно в наши дни получить за старика и старуху? Они вышли из моды. Я обычный бандит, если вам так нравится. Но я уникальный художник. Поручись за меня, Фиорелло!

Лаура энергично кивнула:

– Ты, несомненно, уникален, мой дорогой.

Фиорелло настаивал, что его кузен был самым лучшим художником из тех, которые появились после войны:

– Искусство – это действие. Действие – это искусство. Логика проста.

– И как всякая простая логика – это смехотворно. – Теперь Лаура рассмеялась по-настоящему.

– Как жаль, что я не могу поехать с вами в Париж. – Фиорелло с отвращением осмотрелся по сторонам. – Рим как черствый пирог. Укусишь его – и сломаешь зубы. Слишком мало событий. Его нужно сделать посвежее. С помощью динамита. Во всем виновато правительство.

– Правительство, – Сантуччи подмигнул, заметив случайного прохожего, – делает все возможное.

– Слишком много терпимости! Нам нужно кровопролитие на улицах! – Фиорелло оседлал любимого конька. Он говорил быстро и очень громко. – Где же казаки? Сеньор Корнелиус сражался в России. Он наполовину русский. Или наполовину еврей? Он наполовину кто-то. Он знает, какие замечательные развлечения обеспечивает истинная тирания. Где наши собственные тираны, где та страна, которая некогда поставляла миру прекраснейших деспотов? Неужели они слишком робки и не могут выйти из укрытия? Я поеду с вами в Париж и отыщу настоящего Наполеона. Nicht wahr?[125]

– Тогда будь готов к следующей среде. В среду я уезжаю. – Сантуччи бросил на стол несколько банкнот. Он сказал, что заберет нас прямо из отеля. Мы поедем через Милан и Швейцарию. Бывали мы в Альпах? Это чудесный опыт. – Пирог, может, и черствый. Но глазурь великолепна. – Погода была идеальной для автомобильного путешествия.

Я уже предвкушал путешествие, особенно вместе с Сантуччи. Я всегда любил большие дорогие автомобили; садишься в такой – и забываешь обо всех заботах. Немногие проблемы, которые у меня еще были, останутся позади, едва «лянча» отправится в путь. Даже если бы я с самого начала не собирался ехать в Париж, то, вероятно, все равно принял бы предложение, хотя бы для того, чтобы прокатиться в таком автомобиле. Эсме также волновалась, хотя уже привыкла к Риму, кошкам и кафе.

– Париж будет так же хорош? – спросила она.

Я обещал ей, что будет даже лучше. Фиорелло склонился над нами, смеясь от удовольствия: