Закончив, я оставил документ неподписанным.

— Я его подпишу, когда я и мой слуга будем освобождены, вместе с моим багажом и фильмами, — сказал я. — На станции.

Хадж Иддер вздохнул с облегчением; он выглядел как человек, на глазах которого дорогой друг принял разумное решение и избавился от опасности.

Визирь забрал золото и подписанный портрет, и я начал уже подозревать какую-то нечестную игру, но десять минут спустя вошел явно взволнованный охранник в грязной джеллабе; он нес большой мешок, в котором, очевидно, лежали пленки с моими фильмами. Бросив мешок на пол и отомкнув огромными ржавыми ключами наши кандалы, он зажег сигарету. Потом он впился в нас взглядом, словно это мы были повинны в его затруднениях, и, ссутулясь, удалился, проклиная грязных неверных. Дверь клетки оставили открытой, но мы не увидели в этом ничего особенно необычного. Без разрешения мы не могли выйти из тюрьмы, а надзиратели славились такой суровостью, что немногие осмеливались подползти к двери хоть на дюйм, уже не говоря о выходе в общий коридор.

Час спустя снова появился Хадж Иддер. Он принес тяжелые джеллабы, чтобы прикрыть остатки нашей одежды. Также он отдал строгие приказы прежнему охраннику, выражение лица которого очень быстро менялось — от огорчения к ужасу и потом к принятию. Затем араб с угрюмым негодованием повел нас по ступеням и остановился у двери, ведущей в лабиринт переходов, по которому нас сюда притащили. Хадж Иддер крикнул снизу по-французски:

— Когда мой хозяин вернется, он будет сердит. Он обязан наказывать тех, кто трогает его женщин. Поэтому вы оба приняли мудрое решение — удалиться из Марокко как можно скорее.

— У нас нет автомобиля, — сказал я. — И самолета нет. У нас, кажется, были билеты на поезд, но…

— Как вы уедете, мне совершенно не интересно, — небрежно проговорил он.

— И вас не накажут за то, что вы нам помогли? — спросил я упитанного негра. — Может, вам тоже стоит уехать?

Хадж Иддер успокоительно улыбнулся. Он указал на нашего проводника, который явно не понимал ни слова.

— Что Глауи узнает, а что не захочет узнавать, — это его дело. Но вам не следует бояться за меня. Какую-то неверную собаку накажут, чтобы честь моего господина была удовлетворена. Собаку станут пытать и казнят, тем все и кончится. Если, конечно, вы к тому времени уже окажетесь на пути в другую страну. — Он отдал резкий приказ охраннику, и тот уныло забросил мешок на спину.

Джейкоб Микс хотел узнать, не может ли он получить обратно некоторые из фильмов, которые сам же и снял. Хадж Иддер выслушал эту просьбу с явным удовольствием.