«Когда мы занимали населенный пункт, — рассказывал пленный фельдфебель, — солдатам и офицерам предоставлялось полное право отбирать у населения все, что угодно, начиная от кур, свиней и кончая ценностями. Офицеры объясняли нам, что на это есть разрешение фюрера. Кто не хотел добровольно расстаться со своим имуществом или выказывал непочтительное отношение к немецким солдатам, тот расплачивался за это жизнью. Офицеры считали, что солдаты будут стремиться вперед, чтобы приобрести ценные вещи».

«Когда мы занимали населенный пункт, — рассказывал пленный фельдфебель, — солдатам и офицерам предоставлялось полное право отбирать у населения все, что угодно, начиная от кур, свиней и кончая ценностями. Офицеры объясняли нам, что на это есть разрешение фюрера. Кто не хотел добровольно расстаться со своим имуществом или выказывал непочтительное отношение к немецким солдатам, тот расплачивался за это жизнью. Офицеры считали, что солдаты будут стремиться вперед, чтобы приобрести ценные вещи».

«Так сказать, материальный стимул для наступательных действий, — с горькой иронией подумал Прошин, откладывая заявление. — Ага, вот и о настроениях».

Один военнопленный солдат рассказал:

«То, что я увидел и пережил в первый день наступления русских, не поддается описанию. Кругом стоял кромешный ад. Казалось, что настал конец света. Уже в первый день русские вклинились в глубь нашей обороны, захватили много трофеев и пленных. Сопротивляться было совершенно бесполезно».

«То, что я увидел и пережил в первый день наступления русских, не поддается описанию. Кругом стоял кромешный ад. Казалось, что настал конец света. Уже в первый день русские вклинились в глубь нашей обороны, захватили много трофеев и пленных. Сопротивляться было совершенно бесполезно».

Еще более выразительно другое заявление:

«Наш путь к Сталинграду можно назвать дорогой мертвецов. Кругом стояли столбы черного дыма, слышались стоны и крики. Я терял рассудок. Счастлив тот, кому удастся унести отсюда целыми свои кости».

«Наш путь к Сталинграду можно назвать дорогой мертвецов. Кругом стояли столбы черного дыма, слышались стоны и крики. Я терял рассудок. Счастлив тот, кому удастся унести отсюда целыми свои кости».

А вот неотправленное письмо командира батальона:

«От батальона не осталось в общей сложности и роты. Вчера мы взяли в плен пятнадцать русских, всех перебили. У них монгольские черты лица, и большинства плохо знает русский язык. Они чертовски упорны и дерутся до последней возможности. Танки у русских великолепны, и мы здесь здорово почувствовали их мощь. Т-34 — это самое лучшее, что создано до сих пор в области танков».