Поэтому она собрала все сбережения и пошла учиться на бортмеханика в Государственный Почтовый Университет. В её душе теплилась надежда, что она сможет стать достаточно хорошим механиком, чтобы самой разгадать секретную технологию продления жизни животных в механических телах.

— За эти годы я перерыла все семейные архивы. Нашла всё, что только могла и пыталась воплотить в жизнь, — добавила Флейм. — Я помню каждую из сотен попыток. Каждое «озарение», когда мне казалось, что я всё поняла и вот теперь всё получится, и провал, следовавший за ним. Но что бы я ни делала, как бы ни старалась, она по–прежнему оставалась мёртвой, — сказав это, подруга уронила лицо в ладони. Луна примостила морду на коленях хозяйки, пытаясь утешить. — Я столько раз ошибалась и не могла уснуть ночью, думая, что не выложилась по полной, что могла бы лучше. Проходило немного времени, и всё начиналось заново: поиски, схемы, чертежи, попытки. И неудачи. Всякий раз, один и тот же результат, с которым я не могла ни явиться родителям на глаза, ни посмотреть в них самой себе в зеркале. Руки опускались, но я не могла сдаться. Я бы не простила себе этого, как и той аварии.

— Но ведь ты не виновата, что так сложилось, — возразила я.

— Как и ты в том, что встретила механоида, — парировала девушка. — Но это не мешает тебе видеть кошмары, обвиняющие в том, что ты навлекла беду на близких. Но в твоей ситуации это — лишь страхи и ночные видения. В моей — это реальность, — добавила она, и посмотрела мне в глаза пронзительным, честным взглядом, наполненным болью.

— Флейм… Мне так жаль. Это ужасно, — тихо сказала я, и, присев рядом, обняла её. — Если бы я только знала…

— Но мы обе не знали историю другой. А оказалось, что они обе связаны с механоидами… Бывали разы, когда я рисковала всем. Когда чуть не сжигала мозг в попытке подключить к новому телу… А потом мы оказались здесь, и в той кладовке, среди хлама и запчастей, я нашла остатки корпуса механоида. С нишей для мозга и механизмом, который надо было подлатать. Там было не всё. Поэтому она глючит, да. Но… — девушка запнулась, а в глазах показались слёзы. — Но впервые за столько лет, и за столько попыток, она открыла веки и посмотрела на меня не двумя холодными лампами, а глазами Луны. И что бы ни происходило, сейчас я не могу сдаться. Только не теперь, когда она наконец–то на меня смотрит. И видит.