Тигрица тотчас поняла его маневр и убедилась, что задумали во что бы то ни стало окружить ее друга. Сообразив это, она громадным прыжком очутилась среди этих пятидесяти всадников, уже окруживших магараджу, отчаянно рубившего палашем направо и налево, пытаясь вырваться из охватывавшего его стального кольца.

— Миллион рупий тому, кто убьет магараджу! — яростно крикнул Барклай.

И миллион рупий был бы, наверное, получен кем-либо из красных мундиров, если бы в тот же момент, словно поняв слова Барклая, Луизон, могучим прыжком вскочив на седло, чуть не перегрызла горло генералу. Всадники свалившегося мертвым с лошади Барклая, пораженные происшедшим, пришли в смятение, а маратты, воспользовавшись этим, моментально освободили своего предводителя. Английская армия, уничтожаемая убийственным огнем мараттской артиллерии спереди, а сзади кавалерией и пехотой Коркорана, таяла как воск. Часом позже бой был окончен. Англичане в беспорядке бежали по дороге в Бомбей, преследуемые мараттской кавалерией, беспощадно рубившей их саблями.

Лорд Генри Браддок, после полученных им известий о первом успехе Барклая, приехавший в Бомбай, чтобы лично решить участь царства мараттов, нашел благоразумным остановить торжественное шествие победителя и потому предложил магарадже пожаловать к нему, лорду, для переговоров.

— Пусть пожалует ко мне в лагерь! — отвечал непреклонный бретонец.

Но зато он выказал себя весьма нетребовательным по отношению к условиям мира и, слишком хорошо зная прирожденную трусость жалких индусов, не имел никакой надежды на лучшее будущее, а потому согласился быть признанным магараджей и союзником Ее Величества, Английской королевы Виктории, Императрицы Индостана, а, кроме того, удовольствовался вознаграждением за военные издержки в двадцать пять миллионов рупий.

По заключении мира обе армии разошлись каждая в свою сторону, и магараджа торжественно въехал в Бхагавапур.

XXIX. Заключение

XXIX. Заключение

Я умолчу о празднествах, торжествах и всякого рода увеселениях. Коркоран, все ясно понимавший, был вполне убежден, что сколько-нибудь надеяться на мараттский народ было, безусловно, немыслимо. Он превосходно знал, что отовсюду был окружен предателями и трусами; всюду были только изменники. Управлять таким государством стало ему отвратительным, и потому он решил отречься от престола, о чем и высказал Сугриве.

— Государь магараджа, — сказал преданный Сугрива, — умоляю не покидать нас, так как тогда мы неизбежно попадем в руки англичан. Неужели вы думаете, что возможно возродить народ в какие-либо три года? Потерпите немного.