— Я Гектора за человека считал, а он убийца! Он Патрокла убил! — стонал Ахилл. — Он и доспехи мои забрал. Те самые, что папе боги подарили. Это я во всём виноват! Патрокл ведь, наверное, меня на помощь звал, а я не пришёл, не услышал! Это всё моя проклятая обида! Все воевали, а я как последний трус в лагере отсиживался. Я же из всех греков самый доблестный. Поумнее меня многие найдутся, но сильней и храбрее никого нет. И я разозлился на Агамемнона, как капризная девчонка! Всё! Теперь я только на Гектора злюсь и на троянцев. Иду в бой. Будут у меня сегодня троянские вдовы плакать! И не пытайся меня удерживать, мама!

Эти слова серьёзно испугали Фетиду. Она надеялась, что Ахилл, наконец, бросит эту ненужную и опасную для него войну, но теперь он вдруг снова захотел воевать, да ещё и в таком взвинченном состоянии.

— Сыночек! — сказала она. — Ты молодец, что хочешь наказать тех, кто убил твоего друга, но что же ты в бой наденешь? Доспехи ведь Гектор забрал.

Сыночек завыл, обиженный, что мама вечно ему ничего не разрешает, будто он ребёнок какой-нибудь, но быстро сообразил, что она права. Вообще-то, у него было сколько угодно доспехов. Разоряя соседние города, он набрал столько трофеев, что на десятке кораблей не увезти. Были у него и доспехи, снятые с царей, — произведения лучших мастеров. Но это были простые смертные мастера, а кто привык к качеству, не согласится на худшее. Кто носил настоящие божественные доспехи, кованные в кузне Гефеста, тот никогда не наденет дешёвку, кованную обычным кузнецом.

— Принеси мне доспехи, мама! Ты хвасталась, что спасла Гефеста, когда он был ребёнком. Пусть он за это сделает мне новые доспехи. Сегодня же!

— Сегодня уже не получится, — осторожно возразила Фетида.

Ахилл снова завыл, обиженный на вечные мамины отговорки, но быстро понял, что она опять права: солнце уже клонилось к закату, и бой должен был скоро завершиться. Сделать доспехи так быстро невозможно.

— Я тебе завтра доспехи принесу. Обещаю, сынок, — сказала Фетида.

Сынок захныкал, показывая, как тяжело ему будет ждать до завтра, но ничего возражать не стал.

— Пусть ещё щит обязательно сделает! — всхлипывая, попросил он.

— Конечно. И щит, и копьё.

— Копьё не надо. Копьё у Патрокла своё было.

— Хорошо, сынок. Копьё не надо. Так даже проще.

Фетида попросила сестёр передать отцу, что она сегодня домой не придёт, и отправилась к Гефесту на Олимп.

А Ахилл пошёл в палатку, сбросил разодранный хитон, кинулся на кровать, зарылся лицом в подушку и снова стал рыдать.

Ему было очень плохо. Нежная душа неуязвимого героя страдала. Этот мир оказался слишком несовершенным для него. Он жалел, что родился, что его мать богиня, а отец простой царь, что ввязался в эту войну под командованием неблагодарных дураков, что сам послал Патрокла на смерть и не пришёл к нему на помощь, когда эта помощь была нужна. Мелочными и глупыми казались теперь его гнев, обиды и желание видеть унижение Агамемнона. Он уже не хотел мстить своему командиру — теперь он хотел видеть предсмертные судороги Гектора и слышать плач троянских вдов.