Иеромонах заслушался и не сразу понял вопрос графа.

— Корабль? В Трёхсвятительской гавани сейчас один грузится, пойдёт через неделю… Так ведь и здесь Россия!

— Россия, — согласился Фёдор Иванович, — да не моя. Никудышный из меня вышел американец. Домой добираться надобно. А там уже и в землю лечь можно.

Глава IX

Глава IX

Об этой части своего путешествия Фёдор Иванович после обещал кузену целую книгу написать.

За неделю выправил он себе документы, какие следовало. Взыскал с Российско-Американской Компании всё, что его племени алеутскому за охотничьи товары причиталось. Простился с тойоном и остальными воинами по-хорошему, подарки с ними передал для луноликой Унук. Выпил крепко напоследок с отцом Гедеоном…

…и, перебравшись из Петровской гавани в Трёхсвятительскую, на попутном корабле прошёл из Русской Америки в свою Россию, родную.

— Эк у нас всё шиворот-навыворот, — ухмылялся граф. — По компасу держали на юг и на запад, а оказались на самом что ни на есть востоке!

Восток был дальним: отсюда Фёдор Иванович проделал путь в десять тысяч вёрст через всю страну — когда на оленях, когда на лошадях, а когда и пешком. До Петербурга добирался больше года. Поначалу туго приходилось — деньги, за каланьи шкуры вырученные, граф отдал алеутскому тойону, себе оставив лишь толику малую. А на прощальные вопросы Гедеона, чем он жить в пути собирается, отвечал со смехом:

— Там, где в карты играют — без куска хлеба не останешься!

И правда, крепко пригодилось Фёдору Ивановичу умение исправлять ошибки Фортуны. Имя тоже помогало: по большим городам нетрудно было сыскать желающего услужить графу Толстому. Остановясь в Иркутске на несколько дней для отдыха, первый раз поразил он светскую публику зрелищем нукугивских татуировок…

…и сумел опередить Лисянского. Граф добрался в Петербург раньше «Невы»: когда в конце июля корабль положил якорь у Кронштадта, в толпе встречающих Фёдор Иванович ждал героических моряков на берегу.

— Вы ли это, ваше сиятельство?! — не поверил глазам Лисянский.

Уже не капитан-лейтенант, но капитан второго ранга рад был видеть графа живым, однако радость эту слегка омрачала потеря первенства. Фёдор Иванович из всех участников экспедиции первым окончил кругосветное путешествие, несмотря на то, что шлюп Лисянского после всех торговых дел совершил беспримерный переход из Китая в Англию за сто сорок два дня без единой остановки в портах.

Те же противоречивые чувства двумя неделями позже испытал Крузенштерн, своим путём вернувшийся в Петербург. Граф Толстой нанёс ему визит и с особенной учтивостью благодарил за удовольствие от совместного плавания — истинный смысл слов, сказанных прилюдно, понимали только они двое.