До той весны он виделся с ней крайне редко. Зима была умеренной и странной: шли проливные дожди. Уровень грунтовых вод незаметно повышался. Неожиданно выяснилось, что реки и ручьи уже почти невозможно пересечь, а к марту городок заплатил за то, что находится на участке между двумя реками — ситуация стала неуправляемой и привела к настоящему наводнению. Река вышла из берегов и хлынула на землю Коулов. Вода бурным потоком ринулась вперед, смыв баню и дом женщин. Гедоносо-те Маквы она пощадила, потому что он был построен на небольшом возвышении. Дом Коулов тоже был выше разлившейся реки. Но вскоре после того, как вода отступила, Роба вызвали лечить первый случай опасной лихорадки. Потом заболел еще один человек. Еще и еще.

Саре пришлось взять на себя работу медсестры. Она, и Роб, и Том Беккерман валились с ног от усталости. И вот однажды утром Роб приехал на ферму Гаскела и обнаружил, что заболевшего лихорадкой Бена Гаскела уже вытерли мокрой губкой и успокоили две сестры святого Франциска. Все «коричневые тараканы» вышли из монастыря и стали ухаживать за больными. Он сразу с большой благодарностью отметил, что они превосходные медсестры. Каждый раз, когда он встречал их, их было двое. Даже настоятельница ходила за больными с напарницей. Когда Роб раскритиковал ее за это, считая хождение парами глупой причудой, Мириам Фероция холодно, но убежденно объяснила, что возражения здесь бесполезны.

Он догадался, что они работали в парах, чтобы помочь друг другу избежать слабости веры и плоти. Несколько дней спустя, заканчивая рабочий день чашкой кофе в женском монастыре, он укорил ее, что она боится позволить сестрам оставаться в одиночестве в доме протестанта. Он признался, что для него такая позиция непонятна.

— Неужели это значит, что ваша вера настолько слаба?

— Наша вера сильна! Но мы любим тепло и комфорт не меньше, чем их любят другие. Жизнь, которую мы выбрали, уныла. И достаточно сурова и без дополнительной муки соблазнов.

Он понял. Он был счастлив принять сестер милосердия в соответствии с условиями, выдвигаемыми Мириам Фероцией, ведь их уход играл немаловажную роль в излечении больных.

Вопрос, который регулярно задавала ему настоятельница, сочился презрением:

— Неужели у вас нет никакой другой медицинской сумки, доктор Коул, помимо этой потертой кожаной штуки, украшенной толстыми иглами?

— Это моя Мее-шоме, сумка сауков. Ремни сделаны из «покрывала Иззе». Когда я ношу ее, я становлюсь неуязвимым для пуль, а мое присутствие помогает вырастить урожай и излечить больных.