Эдуард ехал сквозь руины, не сводя глаз с замка; здесь появился на свет его сын и наследник. Во рву под стенами лежали десятки непогребенных тел, изуродованных и обезображенных стервятниками. В зимнем небе над бастионами и крепостными стенами кружили стаи ворон, подобно вестникам смерти. С одной из башен свисали два скелета, и только по остаткам накидок и камзолов в них можно было опознать местного коменданта и шерифа. С близлежащих парапетов доносилось злобное карканье — воронье опасливо поглядывало на колонну людей, движущуюся внизу, но улетать не спешило, торопясь урвать последние куски плоти с гниющих трупов.

Внутри замка землю сплошь усеивали мусор и обломки: остатки кирпичной кладки, сломанные стрелы, мертвые тела людей и лошадей. На месте обрушившихся домов громоздились груды полуобгоревших бревен. Эдуарду казалось, что последний раз он был здесь в другой жизни. Тогда он въезжал в город под звуки труб и барабанов и его солдаты во все горло распевали победный марш. На земле властвовало благодатное золотое лето, рядом с ним ехала любимая супруга, и в воздухе висел чарующий аромат ее духов. Уэльс полностью находился в его власти, а враги были или убиты, или захвачены в плен. Его мальчик, Альфонсо, еще был жив в Лондоне, а сам он думал о будущем, и столяр уже работал над будущим Круглым Столом. А сейчас, стоя посреди разрушенного до основания города, королю казалось, что он видит руины своего правления. Он провел на развалинах меньше часа, после чего приказал выдвигаться к деревушке Нефин, расположенной к югу от бывшего города. Король жаждал мести.

Звуки смеха отвлекли Эдуарда от тягостных мыслей. Повернувшись, чтобы взглянуть, что стало его причиной, он увидел Хэмфри де Боэна и Генри Перси, едущих вслед за ним во главе группы молодых рыцарей. Хэмфри рассказывал о чем-то веселом, на лице его цвела улыбка. Их приподнятое настроение, которому не смогли помешать даже тягостные обстоятельства, вдруг вызвало у Эдуарда острый приступ ностальгии. Для него самого и его людей дневной свет угасал, приближались сумерки жизни. А для молодежи наступал солнечный полдень, и эти рыцари вскоре займут места своих отцов за его столом или столом его сына. На их лицах, еще не отмеченных печатью возраста или скорби, Эдуард видел будущее и прошлое: свое прошлое и их будущее. Это были стойкие молодые люди, решительные и верные, но еще не испытанные в битве, похожие на жидкий металл в форме для отливки меча. Сплошной огонь и жар, но и отсутствие строгой структуры, равно как и закалки, превращающей его в холодную сталь.