Но, невзирая на всю паутину исторических событий, накрепко привязавших его к этому месту, Роберт чувствовал себя здесь чужим. Ландшафт более не узнавал его, как, впрочем, и духи прошлого. Все изменилось с тех пор, как он помог похитить Камень Судьбы с алтаря аббатства в Скоуне. Образ деда, некогда яркий и живой, померк, как будто даже воспоминания покинули его, страшась нелицеприятной правды. Возможность провести зиму в Карлайле он воспринял с облегчением. А возвращение в Шотландию, чтобы поднять вассалов отца для нападения на замок Дугласа, тяжким бременем легло ему на сердце.

Услышав, как скрипнула кровать за спиной, Роберт отвернулся от окна. Комната, некогда бывшая спальней деда, оставалась погруженной в полумрак, и лишь из камина сочился тусклый медно-золотой отблеск углей. Круглая комната главной башни казалась пустой и голой, несмотря на все усилия слуг подготовить ее для нового обитателя. Древняя кровать, починенная после варварского обращения с ней Коминами во время их недолгого владычества, была застелена льняными простынями и шерстяными одеялами. Несколько сундуков с его вещами — одеждой, амуницией и оружием — выстроились в ряд вдоль стены под старинным обветшалым гобеленом, на котором рыцари на черных жеребцах гнались за белым оленем. Подушки были раскиданы по полу, а покрывала смяты. Из-под простыни выглядывала стройная ножка. Шерстяное одеяло задралось, обнажая округлое бедро, а дальше стыдливо прикрывало нижнюю часть спины и лопатки, и без того полускрытые массой спутанных темных волос. Рука, выглядывающая из-под одеяла и обнимающая подушку, приоткрывала полушарие груди, прижатой к матрасу. Пошевелившись во сне, Катарина повернулась лицом к нему, но глаза ее оставались по-прежнему закрытыми. Спустя мгновение дыхание ее вновь стало спокойным и ровным.

Не желая расставаться с дочерью и оставлять ее в Карлайле, Роберт привез с собой в Аннандейл бывшую служанку жены и кормилицу, Джудит, вместе с эскортом из рыцарей и оруженосцев. Три ночи тому, после празднества, устроенного им в честь одного из вассалов отца, во время которого он сидел молча и пил в одиночестве, Роберт позвал Катарину к себе в опочивальню. Служанка не сопротивлялась, когда, жарко дыша ей в шею вином и непослушными от выпитого пальцами расстегивая на ней платье, он увлек ее к себе в постель. Ему отчаянно нужен был выход, нужно было излить куда-то свое отчаяние и раздражение. На следующую ночь она вернулась уже по собственной воле.

Роберт еще несколько мгновений смотрел на спящую Катарину, а потом подошел босиком к своей одежде, кучей сваленной на полу, и принялся тихонько натягивать штаны и сорочку, чтобы не разбудить ее. Сегодня ночью она дала ему все, в чем он так нуждался. Подхватив под мышку сапоги для верховой езды, накидку и меч, он отворил дверь и начал спускаться из еще полутемной башни.