Вскакиваю, накидываю камзол…
Почему камзол? Ведь я же теперь ношу черкеску, племянница настояла!
Лестница кажется бесконечной.
Зала… Странно, куда-то исчезли золоченые амуры!
— Ma foi! Наконец-то я вижу вас, дорогой друг! Дю Бартас улыбается, улыбается Франческа. Но отчего на шевалье его старый камзол? Почему на Коломбине белое платье — то, что я видел в доме Дзаконне?
— Извините, Гуаира, что я взял на себя смелость и привел синьорину сюда. Мы случайно встретились, и она сказала, что желает вас видеть…
Его голос становится тише, меркнет свет…
И громко хохочет Черный Херувим.
* * *
— Дядя! Просыпайся, дядя!
Я открыл глаза. В ушах все еще стоял его смех. Я тоже улыбнулся — горько, безнадежно. Мой враг знает, куда наносить удар!
— Вставай, дядя! Тебе придется срочно уехать!
В глазах Анны-Станиславы — тревога. Надо проснуться.
— Тебя хотят арестовать. Король прислал приказ.
— Да, конечно…
А чего я ждал? Нунций Торрес не дремлет. Застегнул рубаху, сорвал со спинки кресла штаны, накинул черкеску, взялся за плащ…
— Я приказала седлать коней. Тебя отвезут в Ейшишки…
…Считать шишки. И объясняться с панной Ружинской.
— Да, совсем забыла! — Анна-Станислава усмехнулась. — У нас гости. Какой-то француз и девушка. Они спрашивали тебя, и я велела оставить их на ночь. Я правильно поступила?