Мательда заметила, что большинство нападающих оставило Бьора в покое. Он еще раз махнул веслом вокруг себя, а затем встал на фальшборт и одним огромным прыжком перемахнул на палубу «Эстреллы», которая находилась гораздо ниже. Никто не последовал за ним, моряки были слишком заняты тем, что бросали канаты Элиасу, бьющему руками по воде и хватающему ртом воздух, и давали ему советы.

Оказавшись на палубе, Бьор немедленно занял свое место у румпеля.

— Травить шкот! — зарычал он, и на этот раз Мательда сразу поняла, что ей нужно делать.

Когда «Эстрелла» освободилась от дромона и ускакала от него по волнам, Мательда все еще крепко держалась за корму. Холодный дождь бил ей в лицо и больно колол голые плечи. Сквозь завесу дождя она разглядела, как моряки втащили Элиаса на борт дромона.

Море скалило зубы, и Бьор подражал ему. Как только он вернулся на палубу, его словно прибили гвоздями к румпелю. На его лице Мательда заметила несколько свежих ран. В остальном же ее спутник казался невредимым. Лишь когда Бьор перенес свой вес на правую ногу, Мательда увидела, как он скривился от боли. Но от вопроса, как он себя чувствует, норманн просто отмахнулся:

— Я порезал их парус. Теперь они будут двигаться медленнее нас, — прокричал он, перекрывая вой ветра.

— Для того чтобы плыть быстрее, им пришлось бы лететь, — поддержала Мательда, не зная, услышит ли ее Бьор в таком шуме.

И действительно, «Эстрелла» мчалась по разбушевавшемуся морю просто с устрашающей скоростью. А шторм все усиливался, так что Бьор уже взял полпаруса на рифы. Мательда знала, что без этого им угрожал бы опасный крен.

Стена воды выше человеческого роста ударила в левый борт корабля и с шумом прокатилась по палубе, пока не сомкнулась над Мательдой. Когда она смогла снова глотнуть воздуха, то почувствовала, как Бьор больно сжал ее запястье.

— Будет лучше, если ты покрепче ухватишься за что-нибудь! — крикнул ей норманн, сплевывая воду, затекавшую в рот.

Снова заняв свое место у мачты, Мательда обхватила ее руками, прижалась щекой к дереву и закрыла глаза… чтобы в следующий момент широко открыть их в испуге. «Эстрелла» так сильно легла на бок, что ноги Мательды заскользили по палубе. Сейчас, бросив взгляд через плечо, она не удивилась бы, обнаружив, что за румпелем никого нет. Однако норманн все еще стоял у руля, только румпель почему-то оставил. Оставшись без хозяина, тот дико вращался из стороны в сторону, громко ударяясь о борт, как только корабль падал в пропасть между волнами. Широко расставив ноги, Бьор стоял на юте — кормовой части верхней палубы — и держал в руках оба шкота, словно поводья взбесившегося коня. Теперь «Эстреллой» можно было управлять только при помощи паруса — надутого до отказа куска ткани, удерживаемого двумя канатами, готовыми вот-вот разорваться. Их концы были в руках одного-единственного человека.