– Шахар уезжает? – внезапно спросил он. – А ты?
Она улыбнулась и часто заморгала, словно пытаясь прогнать набежавшие слезы.
– Со дня на день в город придут крестоносцы. Когда они будут здесь, евреям не поздоровится… как и мусульманам.
– Поэтому ты…
Венецианец осмотрел ее наряд. Он смущал его – и привлекал. Под ним угадывались соблазнительные формы – такие же щедрые, как были у Зои.
– Нет… – тут же возразила Анна. – Елена собиралась заключить договор с захватчиками. Она – незаконнорожденная дочь Михаила. Я нашла доказательства ее предательства и рассказала об этом императору. Она же открыла Михаилу, что я – женщина.
В ее голосе слышалась боль. Взглянув в лицо женщины, Дандоло увидел печаль и понял, что ей очень тяжело.
– Анас… – Он замолчал, сообразив, что не знает ее имени.
– Анна Ласкарис, – прошептала она.
Джулиано протянул руку, но так и не коснулся ее, вдруг подумав о своих разочарованиях, мечтах, о разрушенной дружбе и одиночестве.
– Теперь все кончено, – тихо сказала Анна. – Император разрешил мне уехать, и я не могу оставаться в городе. Симонис вернется назад в Никею. А если падет и она…
– Не падет! – быстро прервал ее Джулиано. – Никакого вторжения не будет. Византии ничто не угрожает, по крайней мере, ей нечего опасаться Карла Анжуйского. Весь его флот лежит на дне гавани у Мессины. Я видел это собственными глазами. Крестовый поход не состоится.
Радость и облегчение вновь вспыхнули в его душе. Джулиано хотелось схватить Анну, крепко прижать к себе, оторвать от пола – и закружить по комнате. Желание было мучительно сильным. Но это было невозможно.
– Тебе не обязательно уезжать… – сказал он.
Она посмотрела на венецианца, как будто изучая его.
– Нет, обязательно. У Елены много союзников. Они узнают, что именно я выдала ее Михаилу. Ее убьют прямо во дворце. Сломают ей шею. И мне этого не простят.
Джулиано попытался представить себе эту жестокую казнь.
– И потом, у меня есть письмо Михаила с помилованием для моего брата, – продолжила Анна. – Я должна отвезти его…
– В Иерусалим?
– А потом в Синай.