— Я должен это подписать, герр шиффскапитан? Моего слова недостаточно?

— По всей видимости, нет. Кстати, сколько вам лет, Прохазка?

— Почти двадцать девять, я 1886 года рождения.

— Ясно. А мне пятьдесят восемь, так что... Нет, все же лучше наверняка.

Он поднялся из-за стола, шагнул к двери и прокричал в приемную:

— Фибич, черт побери, хватит ковырять в носу, подойдите-ка сюда на минуточку.

Шаркающей от смущения походкой прыщавый Фибич, юнец лет восемнадцати, подошел к двери.

— Да, герр шиффскапитан?

— Фибич, в последние недели у меня частенько были причины подумать, что от вас нет проку ни людям, ни Господу, и самая большая катастрофа, которая погубит в этой войне монархию, произошла в тот день, когда вас произвели в мичманы. Но сегодня вы могли бы сделать хоть что-то полезное, дабы оправдать свое существование. Сколько вам лет, Фибич?

— Имею честь доложить, в марте исполнится восемнадцать, герр шиффскапитан.

— Великолепно. Как раз то, что нужно. Хочу, чтобы вы засвидетельствовали подпись герра шиффслейтенанта. Содержание документа не имеет значения и вас не касается. Он подпишет первым, затем я, а потом вы нацарапаете свои кошмарные каракули, которые имеете наглость называть подписью. Всё ясно?

— Имею честь доложить, да, герр шиффскапитан.

Вот так мы подписали обязательство, и Фибич вернулся в свой кабинет, с тех пор я его больше не видел и до недавнего времени о нем не слышал. Что ж, главе морской разведки в 1915 году было пятьдесят восемь, значит теперь около ста тридцати, если он еще жив, что маловероятно (уверен, вы с этим согласитесь), и после смерти профессора Фибича я освобожден от клятвы хранить тайну.

Да и какая теперь разница? Думаю, что никакой. История о моем косвенном отношении к убийству в Сараево может вас развлечь, но вряд ли что-то добавит к пониманию событий, разве что откроет, что в тот день в Сараево на самом деле было восемь убийц, а не шесть, позднее обнаруженных австрийской полицией.

Могу лишь предположить, что Дусич и Карджежев сбежали и помалкивали о своей деятельности, или их слова никто не принимал всерьез. Может, у них были сообщники в высших кругах Австрии, а может, и нет. Мы все равно не узнаем. Что касается моего мнения, то, оглядываясь назад, я думаю, что всё дело лишь в неумелости и ограниченности бюрократии, совпавшей с театральной кровожадностью балканских политиков-фантазеров. Эти двое встретились, как айсберг с «Титаником» на пару лет раньше. В конце концов, теперь это уже не имеет значения.

Мне бы следовало чуть раньше отправить доклад в Вену, но тогда его отбросили бы, как прежде все иные предупреждения о том, что сербы что-то замышляют. Скорее всего, просто не обратили бы внимания, потому что в официальных реестрах правительства не было досье на организации «Звяз о смрт» или «Чрна рука», а значит, невозможно было и зарегистрировать отчет об их деятельности.