Оказалось, что с капитаном по фамилии Клеммер я немного знаком по Военно-морской академии. Сейчас он был в плохом состоянии — лежал на койке с простреленным левым лёгким, перевязанный разорванной простынёй, и кашлял кровью.

Мы узнали, что Tb14 относится к Пятому дивизиону миноносцев в Шебенико, десять месяцев они работали почти непрерывно, день за днём сопровождая конвои вдоль побережья Далмации. Рабочее время длилось долго, увольнительные короткие, а питание становилось всё хуже.

Кроме того, первым офицером был некто Штрнадл, крайне неприятный человек, в равной мере жестокий и некомпетентный. Однако никто ничего не подозревал, пока утром неподалеку от Премуды капитан, собравшийся в восемь сменить Штрнадла на утренней вахте, не обнаружил, что забаррикадирован в своей каюте.

Ему в конце концов удалось открыть дверь, соорудив рычаг из ножки кресла, он выбрался на палубу с пистолетом наготове и тут же был сражён выстрелом Айхлера из боевой рубки. Наши товарищи по плену сказали, что насколько им известно, Айхлер и Вачкар принимали равное участие в организации мятежа.

Несколько дней назад они слышали, как эти двое говорили о Чешском легионе, который формировался из австрийских военнопленных в Италии. Ясно, что Айхлер и Вачкар намеревались привести корабль в Анкону и сдаться. Остальные восемнадцать человек экипажа, кажется, не так решительно участвовали в бунте — парочка южных славян склонялись к нему присоединиться, другие матросы были против, а команда машинного отсека сомневалась. И никто не знал, что случилось с фрегаттенлейтенантом Штрнадлом.

Возможно, его заперли в носовом кубрике, но все слышали выстрелы и считали, что, вероятнее всего, он отправился за борт с пулей в голове.

Похоже, что будучи великодушно освобождён из французского плена, теперь я снова направлялся в плен к итальянцам. Разумеется, это очень печально, и мне, как офицеру, стыдно попадать в подобные обстоятельства, но, по крайней мере, случившееся не бросало тень ни на мою верность присяге, ни на профессиональную компетентность. Но что касается бедняги Нехледила — я понимал, что он с радостью променял бы своё нынешнее положение на пожизненное заключение на хлебе и воде в помойной яме и в компании скорпионов.

Его отец был осуждён за измену, брат — дезертир, родственники находились в австрийском лагере для интернированных по подозрению в чешско-националистской подрывной деятельности. И вот теперь он сам оказался, хоть и не по своей вине, на борту корабля, павшего жертвой возглавляемого чехами мятежа и собирающегося сдаться в плен врагу.