Но предоставив окончательные выводы на усмотрение френологов, я хотел бы только, приняв на минуту спинномозговую теорию, применить её к горбу кашалота. Величественный этот горб возвышается, если я не ошибаюсь, над одним из самых крупных позвонков, воспроизводя на поверхности его выпуклые очертания. По местоположению я назвал бы этот высокий горб шишкой упорства и беспощадности у кашалота. А что великое морское чудовище беспощадно, в этом вы ещё будете иметь возможность убедиться.

Глава LXXXI. «Пекод» встречается с «Девой»

Глава LXXXI. «Пекод» встречается с «Девой»

Подошёл назначенный судьбою срок, и мы повстречали судно «Юнгфрау», шкипер – Дерик де Деер из Бремена.

Некогда величайшие среди китоловов, голландцы и немцы теперь впали в полное ничтожество, но всё-таки время от времени их флаг ещё появляется на просторных широтах и долготах Тихого океана.

Неизвестно, по каким причинам, но «Юнгфрау» во что бы то ни стало хотела засвидетельствовать нам своё почтение. Не успев ещё сблизиться с «Пекодом», она развернулась, спустила шлюпку, и капитан её, стоя в нетерпении на носу, а не на корме, был доставлен к нашему борту.

– Что это он держит? – вскричал Старбек, указывая на какой-то предмет, раскачивающийся в руке немца. – Быть того не может! Неужели лампу?

– Да нет, какая это лампа, – возразил Стабб. – Это кофейник, мистер Старбек. Он плывёт к нам, чтобы угостить нас кофейком из своего кофейничка, добряк; видите, вон у его ног стоит большая жестянка? – там у него кипяток. Славный малый этот немец, ей-богу.

– Чепуха, – сказал Фласк. – Конечно же, это лампа. И жестянка для масла. У него масло кончилось, и он едет сюда побираться.

Как ни странно это может показаться, чтобы китобоец на промысле занимал у встречных китовый жир; и как бы ни противоречило это известной пословице о поездке в Ньюкасл со своим углём[253], тем не менее подобные вещи иногда и в самом деле бывают; и в данном случае капитан Дерик де Деер, как и объявил Фласк, безусловно, вёз на «Пекод» пустую лампу.

Когда он поднялся на палубу, Ахав встретил его своим отрывистым вопросом, словно и не заметил, что за предмет держит в руке гость; но немец на ломаном английском языке очень скоро дал понять, что и не слыхивал никогда о Белом Ките, после чего тут же перевёл разговор на свою лампу и жестянку из-под масла, объяснив при этом, что ему, капитану, приходится укладываться по ночам спать в темноте, потому что бременские запасы масла исчерпаны до последней капли и ни единой летучей рыбки не удалось ещё покуда поймать, чтобы возместить недостачу; в заключение же он заметил, что его судно сейчас воистину «чисто», как говорят китоловы, то есть пусто, и что поэтому оно вполне заслужило своё имя «Юнгфрау», что означает – дева.