– Гм, гм, ну, продолжай.
– Я только хотел сказать, сэр, что…
– Ты что, шелковичный червь, что ли? Сучишь нить для своего одеяния из себя же самого? Что у тебя за пазухой? Тяни живей! И чтобы я этой ловушки больше не видел!
– Ушёл. Неожиданно это у него получилось; но шквалы всегда налетают неожиданно на жарких широтах. Я слыхал, что остров Альбермарль, один из Галапагосов[325], прямо посредине рассечён экватором. Думается мне, нашего старого капитана тоже прямо посредине рассекает какой-то экватор. Он весь на экваторе – горяч, как огонь! Сюда смотрит – где моя пакля? Живее за дело. Пошла работа. Вот у меня деревянный молоточек, и сам я дока по части игры на бутылках – стук-постук!
– Вот так зрелище! Вот так звуки! Седоголовый дятел долбит дуплистый ствол! Можно позавидовать тому, кто слеп и глух. Эта вещь стоит у него на двух кадках, а в них свёрнуты бухты каната. Да он злобный насмешник, этот человек. Тик-так! Тик! Так отстукивают секунды человеческой жизни! О, как несущественно всё сущее! Что есть воистину существующего, помимо невесомых мыслей? Вот перед нами зловещий символ жестокой смерти, превращённый по воле случая в желанный знак надежды и подмоги для бедствующей жизни. Спасательный буй из гроба! А дальше что? Быть может, в духовном смысле гроб – это в конечном счёте хранилище бессмертия? Надо подумать об этом. Но нет. Я уже так далеко продвинулся по тёмной стороне земли, что противоположная её сторона, которую считают светлой, представляется мне лишь смутным сумраком. Да прекратишь ли ты когда-нибудь этот проклятый стук, Плотник? Я ухожу вниз; чтобы ничего этого здесь не было, когда я вернусь. Ну, а теперь, Пип, мы побеседуем с тобою; удивительная философия исходит ко мне от тебя! Верно, неведомые миры излили в тебя свою премудрость по каким-то неведомым акведукам!
Глава CXXVIII. «Пекод» встречает «Рахиль»
Глава CXXVIII. «Пекод» встречает «Рахиль»
На следующий день дозорные заметили большой корабль, который шёл с подветра прямо на «Пекод»; реи его были густо унизаны людьми. Это была «Рахиль». «Пекод» в это время ходко шёл своим курсом, но когда с ним поравнялась ширококрылая незнакомка, его хвастливо раздутые паруса вдруг опали, точно проткнутые пузыри, и, утратив ход, он безжизненно закачался на волнах.
– Дурные вести; она несёт дурные вести, – пробормотал старик матрос с острова Мэн. Но ещё прежде чем её капитан, с рупором у рта стоявший на палубе, успел окликнуть «Пекод», послышался голос Ахава:
– Не видали ли Белого Кита?