Пораженный, я безнадежно смотрел на нее, как человек, чья жизнь подошла к концу.

— Будь же счастлив, Таита, — приказала она. — Будь же счастлив новой свободе, дарованной тебе мною.

— Я никогда больше не буду счастлив! — вырвалось у меня. — Ты выбрасываешь меня на улицу. Как могу я быть счастливым теперь?

Улыбка ее погасла, и она в смятении глядела на меня.

— Я предлагаю тебе самый драгоценный подарок, который могу тебе дать. Я предлагаю тебе свободу.

Я покачал головой.

— Ты обрушиваешь на меня самое суровое наказание. Ты прогоняешь меня. Я никогда больше не узнаю счастья.

— Это не наказание, Таита, я хотела вознаградить тебя. Пожалуйста, пойми меня!

— Единственная награда, которой я бы желал, — это оставаться рядом с тобой всю жизнь. — Я почувствовал, как глаза мои наполняются слезами, и постарался не расплакаться. — Пожалуйста, госпожа моя, не прогоняй меня, если я хоть немного дорог тебе!

— Не плачь, — приказала она. — Если ты будешь плакать, я тоже расплачусь перед всеми гостями. — Я искренне верил, что до этого момента она не задумывалась о последствиях своей неразумной щедрости, так поспешно выдуманной ею. Слезы потекли у меня из глаз и заструились по щекам.

— Прекрати! Я не хотела этого. — Ее слезы потекли вслед за моими. — Я только хотела оказать тебе честь подобно нашему царю.

Я протянул ей свиток.

— Пожалуйста, разреши мне разорвать эту глупость на мелкие кусочки. Возьми меня обратно к себе в услужение! Позволь мне занять подобающее место за твоей спиной!

— Прекрати же, Таита! Ты разбиваешь мое сердце. — Она громко всхлипнула, но я был безжалостен.

— Единственный дар, который я хочу получить от тебя, это возможность и право служить тебе до конца моей жизни. Умоляю, госпожа, отмени эту вольную. Позволь мне порвать ее.

Она отчаянно закивала, захныкав, как в детстве, когда падала и разбивала коленку. Я разорвал свиток папируса пополам. Не удовлетворившись этим, поднес обрывки к пламени лампы и подождал, пока они превратились в черные кусочки золы.

— Обещай мне, что не попытаешься прогнать меня! Поклянись, что никогда больше не заставишь меня быть свободным.

Она кивнула мне сквозь слезы, но этого мне было мало.

— Скажи это, — настаивал я, — скажи это вслух, чтобы все услышали тебя.

— Я обещаю держать тебя своим рабом и никогда не продавать тебя и не давать тебе вольную, — хрипло прошептала она сквозь слезы, потом хитренькая искорка сверкнула в ее горестных темно-зеленых глазах, — если, конечно, ты не разозлишь меня чрезмерно, потому что тогда я немедленно призову писцов и напишу вольную. — Она протянула мне руку и подняла с колен. — Вставай, глупец, и займись делом. Клянусь, моя чаша пуста.