— Что же нам делать?

— Если тебе удастся бежать, тебе нужно отправиться к моему отцу. Он защитит тебя и проводит к твоему народу. Ты скажешь Мемнону, где я, и он придет спасти меня, — когда она произнесла эти слова, ее глаза сияли таким доверием, что я не выдержал и отвернулся.

Я понял, что Масара придумала себе образ Мемнона, который не имел ничего общего с реальностью. Влюбилась в бога, а не в молодого переменчивого человека, такого же, как она. Вина за это лежала на мне, так как именно я рассказывал ей хорошие и умные сказки о царевиче. Однако теперь я уже не мог причинить боль и разбить надежды, которые помогали ей пережить пленение.

— Если я отправлюсь к Престеру Бени-Джону, он подумает, что я шпион Аркоуна. И отрубит мне голову. — Я попытался сложить с себя те обязательства, которые девушка на меня возлагала.

— Я подскажу тебе, что ему говорить. Ты расскажешь ему нечто такое, о чем знаем только мы — он и я, и докажешь, что пришел от меня.

Она загнала меня в угол, и я попытался вывернуться другим способом.

— А как я найду дорогу в крепость твоего отца? Ты же сама мне сказала, что тропы в горах перепутаны, как в плохом мотке.

— Я расскажу тебе дорогу. Ты очень умен и хорошо все запомнишь.

Разумеется, к этому времени я полюбил ее не меньше моих маленьких царевен. И готов был пойти на любой риск, лишь бы избавить Масару от страданий. Она так напоминала мне мою госпожу в ее возрасте, что я ни в чем не мог ей отказать.

— Хорошо, говори.

Итак, мы начали думать о моем побеге. Для меня все это было игрой, в которую я играл только для того, чтобы поддержать в Масаре надежду на избавление и внушить ей бодрость. Не мог же я всерьез считать, что найду дорогу из каменной башни.

Мы обсудили множество разных способов побега, даже спуск по веревке со скалы, хотя каждый раз, когда я глядел в пропасть, у меня начинались судороги. Масара начала собирать обрывки шерсти и тряпок и прятать их под матрацем. Она решила сплести из них веревки. Я не стал говорить ей, что веревка достаточной прочности и длины займет всю ее комнату от пола до потолка.

Два долгих года томились мы на вершине скалы в Адбар Сегеде, но так и не смогли придумать способ побега. Масара не теряла веры. Каждый день она спрашивала меня:

— Что Мемнон говорил мне? Скажи еще раз, что он мне обещал.

— Он говорил: «Я вернусь за тобой. Будь храброй».

— Я храбрая, правда, Таита?

— Ты самая храбрая девочка на свете.

— Повтори, что ты скажешь отцу, когда увидишь его. Я повторял ее указания, а потом она обычно рассказывала мне новый план побега.