В этот миг выше по течению просвистел соловей, и Мерикару взволновал этот звук. Когда они были детьми, Нефер пробовал научить ее подражать этим негромким трелям, но у нее никак не получалось. Птица пропела три раза, но только она заметила это. Другие были поглощены переправой неудобного паланкина и тяжелых повозок с казной через ненадежное русло реки. Тысячи проехавших раньше повозок разбили колесами берег у брода и превратили его в болото. Только после полуночи переправа завершилась, и под громкие крики волам: «Вперед!» и щелканье кнутов, последнюю повозку с казной вытянули на противоположный берег.

Затем караванщик приказал принести для царских жен носилки с креслами. Царицам помогли усесться, и команда рабов перенесла их. Когда они достигли противоположного берега, произошла очередная заминка и суматоха: одна из повозок с казной, потеряв колесо, преградила дорогу. В довершение этих неприятностей, рабы, которые перенесли Гесерет, допустили, чтобы вода потекла по ее ногам и намочила сандалии. Гесерет настояла, чтобы их тотчас наказали, и удары кнутов надсмотрщиков и вопли негодяев добавили шума.

Но за всем этим гамом Мерикара вновь услышала свист соловья, на этот раз близко и на этой стороне реки.

– Не подведи, – сказала она Мише.

– Моя жизнь принадлежит вам, госпожа, – ответила девушка, и Мерикара поцеловала ее.

– Ты это часто доказывала, и я никогда не забуду этого. – Она отвернулась от Миши и спокойно пошла в темноту.

Только Гесерет обратила на нее внимание.

– Куда ты, Мерикара?

– Утопить злых духов, – ответила Мерикара словами из их детства. Гесерет пожала плечами, поднялась в свой паланкин и задернула занавески.

Как только Мерикара отошла от дороги, она остановилась и сама кое-как изобразила птичий свист.

Почти сразу же крепкая рука сомкнулась на ее предплечье, и брат прошептал ей на ухо:

– Умоляю, перестань, малышка, ты распугаешь всех соловьев отсюда до Беер-шебы.

Она обернулась, обхватила руками его шею и крепко обняла, слишком взволнованная, чтобы говорить. Он осторожно разжал ее объятия, взял за руку и повел по темному берегу реки. Он шел быстро и, казалось, видел в темноте не хуже леопарда, поскольку не спотыкался и шел уверенно. Он не разговаривал, а лишь шептал предупреждения, когда впереди на тропинке была яма или препятствие. Мерикара шла с ним вслепую. Когда, как ей показалось, прошла половина ночи, Нефер остановился, чтобы дать ей отдохнуть.

– Миша знает, что делать? – спросил он.

– Она будет держать занавески в паланкине закрытыми и говорить всем, кто спросит, что я сплю и не хочу, чтобы меня тревожили. Никто не узнает, что я ушла.