За стенами города воины Нага столпились перед воротами с ломами и рычагами. Они поднимали тяжелые ворота выше и выше, так что наконец в них мог пройти отряд колесниц. Тогда они отошли в сторону, и Наг повел колонну боевых колесниц в ожесточенную атаку через ворота. Колесницы помчались, сметая защитников города с дороги. Египетское войско двинулось вслед за ними. Трок принял командование и яростно повел ее через город к дворцу.

Разграбление Вавилона началось.

Дворец обороняли упорно, защитниками командовал сам Саргон. Однако к вечеру Трок пробил брешь во внешней стене первой террасы. Он ввел сквозь нее сильный отряд, и защита оказалась сломлена.

Когда они ворвались в опочивальню Саргона, тот стоял на коленях перед статуей Мардука, месопотамского бога-пожирателя, с окровавленным мечом в руках. Рядом с ним лежало тело его любимой жены, седовласой женщины, проведшей с ним тридцать лет.

Он даровал ей смерть, милосердную в сравнении с тем, что постигло бы ее в руках солдат Трока. Однако самому Саргону не удалось упасть на свой меч. Трок выбил оружие из его руки.

– Нам многое следует обсудить, великий, – пообещал он. – Разве не вы называли меня Черным Зверем Сеуета? Я надеюсь убедить вас, что вы раскрасили меня неправильным цветом.

Гарем выгнали из дворца. Женщин оказалось только пятьсот, а не пять тысяч, как сулил Иштар. Трок выбрал двадцать самых молодых и красивых для себя лично, а остальных отдал своим военачальникам. После того, как они насладятся пленницами, тех отдадут солдатам.

Потребовалось еще два дня, чтобы пробиться к казне, скрытой глубоко в земле под дворцом, потому что ее охраняли множество хитроумных приспособлений и устройств. Без совета и знаний из первых рук Иштара Мидийца, возможно, потребовалось бы еще больше времени, чтобы проникнуть в главную палату сокровищницы.

Когда путь был очищен, Трок, Наг и вслед за ними Гесерет, спустились по лестнице и вошли в палату. Иштар осветил ее изнутри сотней масляных ламп, их лучи, отражаясь от хитроумно расставленных полированных медных зеркал, полностью освещали добычу.

Даже оба фараона и Гесерет замолчали, ошеломленные великолепием сокровищ. Серебро лежало в брусках, золото было отлито в конические слитки, которые входили друг в друга для простоты хранения. На всех были отметки ювелиров и царское имя Саргон.

Гесерет, на сей раз безмолвной, пришлось прикрыть ладонью глаза, защищая их от ослепительного блеска скоплений драгоценного металла. Наг медленно пошел вперед между штабелями, возвышавшимися над его головой, через каждые несколько шагов останавливаясь, чтобы погладить слитки. Наконец к нему вернулась способность говорить, и он прошептал: