«Ясно вам, меня не так-то легко убить…»

Но тут люди Гримарра заняли свои позиции, и опять воцарилось молчание.

Какое-то время слышался только шум реки и лязг оружия переминающихся в преддверии битвы воинов. Да еще Старри негромко стонал. Торгрим молчал. Гримарр тоже хранил молчание. Все это входило в ритуал сражения.

И эту битву Гримарр проиграл.

— Торгрим сын Ульфа! — взревел он, больше не в силах себя сдерживать, после того как отправился от шока, когда увидел перед собой живого врага. — Ты нанес мне смертельную обиду, и сейчас ты и твои люди за это поплатитесь!

Торгрим сделал несколько шагов вперед, отойдя метра на два от Орнольфа и других своих воинов и без всяких колебаний приближаясь к Гримарру. Выстроившиеся за спиной Гримарра датчане стояли с оружием наизготовку, но бросаться в бой не спешили. В них не чувствовалось ярости рвущихся с цепи псов, которые отчаянно желают положить конец томительному ожиданию и ринуться в бой.

Торгрим знал, что они будут сражаться за Гримарра, потому что поклялись ему в верности, но они не хотели исполнять свой долг. Казалось, они не стремились получать увечья и умирать за то, что важно только для Гримарра, а не для них самих. Победив, они богаче не станут, а драться придется со своими братьями норманнами, пусть и норвежцами. За время пребывания норвежцев в Вик-Ло у них завязались дружеские отношения с некоторыми датчанами, пока все не пошло прахом.

— Ты уже однажды пытался убить меня, Гримарр сын Кнута! — крикнул Торгрим достаточно громко, чтобы услышали все воины Гримарра. — И у тебя не получилось. Еще меньше повезло твоим людям, которые сейчас кормят воронов. Я точно знаю, что ничего плохого тебе не делал. Три недели назад я впервые увидел твое недовольное лицо. Поэтому перед тем, как я тебя убью, я позволю сказать тебе, почему ты на нас взъелся.

Гримарр тоже шагнул вперед, его лицо перекосилось от гнева, и, казалось, он пытался взять себя в руки, чтобы обрести дар речи. И когда он вновь заговорил, голос у него прерывался, слова слетали с губ, как искры с молота кузнеца.

— Ты убил моих сыновей, ублюдок! Ты убил их в Дуб-Линне!

Это же обвинение слышал Харальд из уст Конандиль, но тем не менее боль и ярость в голосе Гримарра застали Торгрима врасплох. Обвинение было настолько непонятным, что Торгрим никогда по-настоящему его всерьез не воспринимал, но он видел, что Гримарру не до шуток. Для него все было совершенно серьезно.

Торгрим развел руками, искренне недоумевая.

— Откуда я мог… — начал он, но Гримарр и слушать не стал.

— У тебя их корабль! Сукин ты сын! Это их корабль, — орал Гримарр, указывая мечом в сторону «Скитальца». — Ты забрал драккар, когда убил моих сыновей, и приплыл прямо в Вик-Ло, где насмехался надо мной, жалкая кучка дерьма!