Светлый фон

«С глубоким сожалением вынуждены сообщить нашим читателям скорбное известие о кончине лорда Пэйсли. Это печальное событие произошло на прошлой неделе в доме его дочери, миссис Гарри Флэшмен, в Лондоне, где он и проживал в последнее время. Все те, кто знал покойного под именем Джона Моррисона из Пэйсли, в том числе и в нашем городе, где он ранее занимал почетную должность старшины цеха ткачей в Торговом доме Глазго, или же по титулу, дарованному ему Нашей Милостивой Государыней не далее как в ноябре прошлого года, вместе оплакивают эту неожиданную печальную кончину…»

«С глубоким сожалением вынуждены сообщить нашим читателям скорбное известие о кончине лорда Пэйсли. Это печальное событие произошло на прошлой неделе в доме его дочери, миссис Гарри Флэшмен, в Лондоне, где он и проживал в последнее время. Все те, кто знал покойного под именем Джона Моррисона из Пэйсли, в том числе и в нашем городе, где он ранее занимал почетную должность старшины цеха ткачей в Торговом доме Глазго, или же по титулу, дарованному ему Нашей Милостивой Государыней не далее как в ноябре прошлого года, вместе оплакивают эту неожиданную печальную кончину…»

Комментарии редактора рукописи

Комментарии редактора рукописи

I*. Во время великой демонстрации чартистов в понедельник, 10 апреля 1848 года, было, как и отмечает Флэшмен, довольно зябко. После многочисленных революций на континенте существовали опасения, что и английское общество постигнут потрясения, поэтому в дополнение к усиленным частям войск, стянутым к столице, власти с 6 по 10 апреля призвали на службу 170 000 добровольцев — так называемых специальных констеблей, которые должны были противодействовать беспорядкам. Среди них были Пиль, Гладстон, принц Луи Наполеон (в будущем — Наполеон III), почти половина Палаты Лордов и многочисленные добровольцы из числа среднего класса. В самом же шествии приняло участие всего лишь около двадцати-тридцати тысяч чартистов, вместо ожидаемого полумиллиона, и было зафиксировано лишь несколько актов насилия, кроме драки между помощником мясника и французским агитатором, которая произошла именно так, как это описано у Флэшмена. (Агитаторы-иностранцы и хулиганствующие элементы были постоянной головной болью чартистов, так как их выходки дискредитировали движение.)

Из двух (а не пяти) миллионов подписей, собранных под петицией, около одной пятой, по слухам, были фальшивыми. Как едко заметил журнал «Панч», если бы все подписи были подлинными, то процессию чартистов должны были возглавлять сама королева и по меньшей мере семнадцать герцогов Веллингтонов. (См.: «Историю английского народа в девятнадцатом веке» Галеви, том 4, с. 242–246).