— Скоро мы будем готовы? — спросила Реми.
— Если повезет, корзину мы закончим завтра к полудню.
Пока они работали, Сэм непрерывно обдумывал инженерные проблемы. Гондолу они с Реми постепенно разбирали на дрова, которые использовали не только для приготовления пищи, но иногда, чтобы согреться днем и перед сном.
От гондолы осталось десять футов. Основываясь на своих расчетах, Сэм считал, что остатков корзины вместе с неким химическим составом, о котором он думал, хватит, чтобы они поднялись в воздух. Гораздо более сомнительно было, смогут ли они подняться достаточно высоко, чтобы перевалить через кряж.
Единственное, о чем не беспокоился Сэм, — о ветре. До сих пор, если ветер вообще дул — редко, — он дул с севера.
Реми высказала другую заботу, которая тревожила и Сэма:
— А как с приземлением?
— Не буду лгать. Возможно, тут нам не повезет. Невозможно предсказать, насколько удастся управлять спуском. И у нас нет буквально никакой системы управления.
— Полагаю, у тебя есть и аварийный план.
— Есть. Хочешь послушать?
Реми несколько мгновений молчала.
— Нет. Удиви меня.
Сэм верно оценил необходимое время. Корзина и вертикальные стойки были полностью готовы только к полудню. Хотя слово «корзина», пожалуй, было слишком оптимистичным для описания их сооружения, они все равно гордились им — бамбуковой платформой шириной в два фута, скрепленной и привязанной к стойкам последними сухожилиями.
Они молча поели, восхищаясь своим творением. Сооружение было грубое, бесформенное, уродливое — и они любили каждый его дюйм.
— Нужно дать ему имя, — сказала Реми.
Сэм, конечно, предложил «Реми», но она отвергла эту мысль. Он попробовал снова:
— В детстве у меня был воздушный змей, я его назвал «Высокий полет».
— Мне нравится.
Вторая половина дня прошла за выполнением плана Сэма насчет источника топлива. За исключением секции длиной три фута, в которой они собирались провести ночь, Сэм с помощью цепной пилы разобрал оставшуюся часть гондолы; он стоят внутри, пилил и протягивал отрезанные куски Реми. В пропасть уронили всего три куска.