– Все на месте. Леховски умеет держать слово, – он ухмыльнулся. – Надеюсь, вы тоже.

– Очень скоро вы это выясните, – пробормотала Элли.

Пока они сидели в ресторане, ей удавалось не думать о том, что ей предстояло. В автомобиле иллюзии начали рассеиваться. Когда же в вестибюле отеля Леховски обнял ее за талию и повел к лифту, от них не осталось и следа. Его рука по-хозяйски проникла под блузку и поползла к груди.

Элли едва сдерживалась, чтобы не закричать. В лифте Леховски навалился на нее, прижимая к зеркальной стене. Она не сопротивлялась. Едва они вошли в номер, он принялся одной рукой развязывать ее пояс, а другой расстегивать пуговицы блузки.

Элли оттолкнула его и бросилась к двери.

– Куда же вы?

Она услышала в его голосе язвительные нотки. Вы думаете, Леховски такой идиот, что не способен почувствовать подвох? Он мог разыграть из себя шута, но он привык добиваться своего. Ей вспомнилось, как Дуг сказал еще летом: «При первых признаках слабости они разорвут тебя на части».

Элли помахала пластиковой табличкой «Не беспокоить» и повесила ее на наружную ручку двери.

– Не нужно, чтобы нас отвлекали. Я никуда не тороплюсь. – У нее пересохло во рту, и она произнесла эти слова с хрипотцой.

– Вы, кажется, сказали, что улетаете завтра первым рейсом.

– «Монсальват» может позволить себе еще один билет.

Она закрыла глаза. Леховски расстегнул все пуговицы, провел рукой по груди и сжал ее тело так, словно хотел выдавить из него сок. Если он и заметил, что Элли была вялой, словно тряпичная кукла, то не показал виду. Возможно, Леховски это вполне устраивало.

Нет такой женщины, которая не предпочитала бы грубоватое обращение чрезмерной деликатности.

– Я так и знал.

Элли открыла глаза. В комнату, серую от наступивших сумерек, хлынул яркий свет из коридора. В дверях стоял Дуг. Его лицо было искажено гневом и болью.

– Ты просто потаскуха.

– Пожалуйста, Дуг.