Тед Кёрч уже поворачивал обратно к вделанным в камень железным ступенькам. Халиуэлл собирался сделать то же самое, когда услышал снизу властный окрик своего хозяина, сэра Стивена. Слов из-за ветра было почти не разобрать, но память воскресла, и Годуин злобно чертыхнулся.
На дне мешка у него лежала бумажная корона, заскорузлая и темная от запекшейся крови. Халиуэлл вынул ее и расправил, искоса глядя на голову Йорка. В поясной сумке имелась горстка шпеньков, нарезанных из сухого тростника. Бурча что-то насчет людской глупости, Годуин нагнулся к голове и поочередно, локон за локоном, примотал темные волосы к шпенькам, а шпеньки вонзил в корону. Возможно, какое-то время она и продержится (башня какую-никакую, а защиту от ветра дает), или же бумагу сорвет одним из порывов – и тогда она скорбной птицей полетит над городом, не успеет он, Халиуэлл, еще спуститься с этих окаянных ступенек. Какая, в сущности, разница? Мертвый, он и есть мертвый. Тут уж небесным властителям никакого дела нет до того, из бумаги корона, из золота или из чего еще. А потому сама попытка уколоть этим покойника глупа и бессмысленна.
Осмотрительно, ощупью Халиуэлл подобрался к лестнице и на негнущихся ногах стал одолевать первые ступени. Когда его глаза поравнялись с рядком нанизанных голов, он приостановился, глядя на них. Что ни говори, а Йорк был человеком славным, храбрым – так о нем все отзывались. Да и Солсбери тоже. Меж собой они оспаривали трон – и вот гляди-ка, лишились всего. Когда-нибудь можно будет рассказывать внукам, что это он, их дед, нанизал голову Йорка над городской стеной.
На какое-то мгновение Годуин словно ощутил чье-то незримое присутствие, дыхание или дуновение на своей шее. Стало не по себе. Даже ветер ослаб. В тихом страхе люто замороженный Халиуэлл взирал на немые головы этих некогда сказочно богатых и властительных, а теперь всего – даже тела – лишенных людей.
– Господь да будет к вам милостив, – прошептал он. – Да простятся вам грехи, коли вы сами не успели Его об этом попросить. Пусть приютит вас у себя. Спаси и помилуй вас всех. Аминь.
После секунды пронзительной тишины Халиуэлл начал торопливо спускаться вниз, в колышущуюся с глухим ропотом толпу и зимнюю стужу, будь она неладна.
Часть первая 1461
Часть первая
1461
Забавник сей с кинжалом под плащом…
1
1
– Нечего сгущать краски, Брюер! – надменно бросил с седла Сомерсет, поднимая лицо навстречу ветру. – «Господь шел пред ними