Лагерь располагался под раздутым стволом баобаба. Дерево было старое, гнилое, бивни слонов выдолбили в нем глубокое дупло. В этом углублении браконьер разводил бездымный костер; увидеть его издали невозможно. Сейчас костер был погашен, тщательно присыпан песком, но запах дыма привел к нему Марка. Угли были холодными.

В углублениях в стволе дерева Пунгуше спрятал два тюка, перевязанных веревкой из коры. В одном — грязное серое одеяло, резная деревянная подставка для головы, небольшой черный котелок на трех ножках и сумка из шкуры импалы с двумя или тремя фунтами желтой кукурузы и полосками сушеного мяса. Браконьер путешествовал налегке и передвигался быстро.

В другом тюке — пятнадцать шакальих шкур, высушенных на солнце, прекрасный серебристый, черный и рыжий мех, а также две шкуры леопарда — крупного темно-золотистого самца и маленькой полувзрослой самки.

Марк разжег костер и бросил в него одеяло, подставку для головы и сумку, почувствовав мстительное удовлетворение, когда те загорелись и обуглились. Котелок он разбил камнем, взвалил шкуры на плечи и пошел обратно.

Уже почти стемнело, когда он вернулся к чаще, где встретил леопарда.

Он сбросил тяжелые шкуры, которые под конец стали казаться стофунтовым мешком угля на плечах, и с недоумением смотрел на тушу леопарда.

Она кишела большими мухами, отливавшими зеленым металлическим блеском. Мухи откладывали в мертвую плоть яйца, похожие на цепочки мелких зерен риса, но Марка поразило другое: туша была ободрана. Кто-то искусно снял золотистую шкуру, обнажив розовое мясо с прослойками желтого жира и белыми тяжами связок. Голова тоже была ободрана, маску с нее срезали, и из черепа, как камешки, смотрели тусклые глаза, из открытых ушных раковин торчали черные волосы, а клыки были обнажены в застывшей желтой улыбке.

Марк быстро пошел к стволу, на котором висела цепь. Но и цепь и капкан исчезли.

Прошла целая минута, прежде чем ему в голову пришел следующий логичный шаг. Марк побежал по склону к дереву, на котором оставил сумку.

Троянец исчез. Ремень, стреноживавший его, разрезали острым, как бритва, лезвием и аккуратно положили у ствола.

Троянец, нежданно освобожденный от привязи, повел себя вполне предсказуемо. Он направился через лес домой, в свое простое стойло, к вечерней порции зерна и приятному обществу старого приятеля Спартанца.

До лагеря пятнадцать миль, а через несколько минут стемнеет.

Седельную сумку сняли с ветки и аккуратно просмотрели ее содержимое. То, что Пунгуше не понадобилось, он положил на плоский камень. Очевидно, он не очень ценил Вильяма Шекспира — его трагедии тоже не взяли; Марку оставили его замшевый охотничий костюм, подарок Руфи Кортни, сделанный перед самым отъездом.