– Когда ты целый день бездельничаешь, кто-то в тот же день трудится. И когда вы встретитесь, он тебя побьет.

– Да, мама.

Это предсказание Шаса слышал много раз и в поисках поддержки посмотрел на деда.

– Я уверен, что после занятий математикой мама позволит тебе повозиться с пони, – примирительно отозвался тот. – Ты правильно сказал: сейчас каникулы.

И сэр Гарри с надеждой посмотрел на Сантэн.

– Могу ли я присоединить свой голос в поддержку своего юного клиента? – поддержал его генерал Сматс, и Сантэн со смехом капитулировала.

– У тебя весьма достойные защитники, но до одиннадцати будешь заниматься с мадам Клер.

Шаса сунул руки в карманы, ссутулился и побрел к учительнице. Анна исчезла в доме, чтобы поторопить слуг, а Гарри увел генерала Сматса, чтобы обсудить с ним новую главу своей книги.

– Ну, хорошо. – Сантэн кивнула Сирилу. – К делу.

Сирил вслед за ней прошел в высокие двустворчатые двери, миновал длинную прихожую и оказался в кабинете в глубине дома. Каблуки Сантэн стучали по черным и белым мраморным плитам пола.

Секретари уже ждали. Сантэн не выносила длительного присутствия других женщин, и оба ее секретаря были привлекательными молодыми людьми. Кабинет заполняли цветы. Каждый день в вазы ставили свежие букеты из садов «Вельтевредена». Сегодня это были голубые гортензии и желтые розы.

Сантэн села за длинный стол в стиле «луи каторз», который использовала как письменный. Ножки были из позолоченной бронзы, а крышка достаточно велика, чтобы вместить все дорогие ей памятные вещицы.

Среди прочего на столе стояла дюжина фотографий отца Шасы в серебряных рамках. На снимках была вся его жизнь, от школьных лет до дней бравого пилота Королевских военно-воздушных сил. На последней фотографии он с другими пилотами своей эскадрильи стоял перед одноместными самолетами: руки упрятаны в карманы, шлем сдвинут к затылку. Майкл Кортни улыбался ей, видимо, уверенный в своем бессмертии, как был уверен и в тот день, когда сгорел в погребальном костре своего самолета. Садясь в кожаное кресло с боковинами-подлокотниками, Сантэн коснулась фотографии, поправила ее: служанка никак не может поставить ее правильно.

– Я прочла контракт, – сказала она Сирилу, занявшему стул перед ней. – И недовольна только двумя параграфами. Во-первых, номер двадцать шесть.

Сирил послушно перелистнул документ. Секретари застыли по бокам от кресла. Сантэн начала ежедневную работу.

Она всегда в первую очередь обращалась к шахте.

Шахта Х’ани для нее была источником всего, и, работая, Сантэн чувствовала, что ее тянет на просторы Калахари, к этим загадочным голубым холмам и тайной долине, где на протяжении бесчисленных веков таились сокровища. Пока она не набрела на них, одетая в шкуры и отрепья, с ребенком в чреве, жившая в пустыне, как дикий зверь.