Теперь Хэл ненавидел свое острое зрение, которое не позволяло ему пропустить ни одной подробности из ужасного превращения, происходившего у него на глазах. На третий день птицы полностью склевали мясо с головы отца, и теперь череп пустыми глазницами улыбался в небо. Бюргеры по пути в замок далеко обходили эшафот, на котором висело тело, а женщины, проходя, прижимали к носу подушечку с ароматными травами.

Однако на рассвете пятого дня, посмотрев на виселицу, Хэл обнаружил, что она пуста. Жалкие останки отца больше не висели там, а чайки вернулись на берег.

— Слава милосердному Господу, — шепотом сказал Нед Тайлер Дэниелу. — Теперь молодой Хэл начнет выздоравливать.

— Однако странно, что труп убрали так скоро. — Дэниел был удивлен. — Никогда не подумал бы, что Ван де Вельде способен на сочувствие.

Сакина показала ему, как отодвигать решетку на маленьком заднем окне в помещениях для рабов и протискиваться в него. За долгие годы охрана резиденции стала беспечной, и Аболи без труда укрылся от охранников. Три ночи подряд уходил он из резиденции. Сакина предупредила, что он должен возвращаться не позже чем за два часа до рассвета — в это время охрана просыпается и делает вид, будто проявляет бдительность, чтобы произвести впечатление на просыпающихся слуг.

Выбравшись наружу, Аболи меньше чем за час добрался до границы колонии, обозначенной живой изгородью из кустов горького миндаля, посаженных по приказу губернатора. Хотя изгородь не густая и в ней немало брешей, ни один бюргер не имеет права проходить через нее без разрешения губернатора. Никому из обитавших с противоположной стороны рассеянных племен готтентотов, населявших дикие пустыни, горы и леса, не разрешалось преодолевать изгородь и проникать в колонию. По приказу Компании всех, кто пересекал границу, расстреливали или вешали. Компания решила больше не терпеть вероломство дикарей и их воровство, когда к ним в руки попадала выпивка. Развратное поведение их женщин, которые задирали кожаную юбочку за горсть бус или какой-нибудь пустяк, угрожало нравственности богобоязненных жителей колонии. Отдельным дикарям, которые могли быть полезны как солдаты или слуги, разрешалось оставаться в колонии, но остальных безжалостно прогоняли в дикую местность, где им место.

Каждую ночь Аболи пересекал эту границу и, как большой черный призрак, рыскал по равнине, отделявшей Столовую гору и окружавшие ее холмы от главных хребтов африканского материка. Дикие звери не покинули эти места, потому что мало кому из белых разрешалось покидать границы и охотиться на них. Здесь Аболи слышал хор охотящегося львиного прайда, который хорошо помнил с детства; от этого хора кровь стыла в жилах. Леопарды рычали в зарослях. Часто Аболи вспугивал невидимое стало антилоп, которое с топотом убегало в ночь.