Вышла Луиза и остановилась возле него. Она была полностью одета и куталась в шаль, а на волосы набросила покрывало. Они в ожидании стояли рядом, прислушиваясь. Трухарт заржала, другие лошади топали и звенели упряжью. Теперь в лагере никто не спал, но голоса звучали напряженно и приглушенно.

Неожиданно Луиза схватила Джима за руку и крепко сжала. Она раньше его услышала пение. Голоса, которые доносил мягкий утренний ветер, звучали негромко, но гортанно и низко.

От костра подошел Тегване, все еще хромая. Он остановился с другой стороны от Джима и послушал пение.

– Это песня смерти, – тихо сказал он. – Нгуни просят духов предков приготовить для них пир, когда они придут в землю теней. Они поют, что сегодня погибнут в бою или принесут великую честь своему племени.

Все молча слушали.

– Они поют, что сегодня вечером их женщины будут плакать или радоваться, а сыновья гордиться.

– Когда они придут? – спросила Луиза.

– С рассветом, – ответил Тегване.

Луиза по-прежнему сжимала руку Джима. Теперь она подняла голову и посмотрела ему в лицо.

– Я говорила это много раз, но должна сказать сейчас. Я люблю тебя, мой мужчина.

– Я говорил это много раз, но скажу снова, – ответил он. – Я люблю тебя, мой маленький Ежик.

– Поцелуй меня, – сказала она. Их объятие было долгим и страстным. Потом они оторвались друг от друга.

– Теперь иди на свое место.

Джим обратился ко всем:

– Манатаси пришла.

Пастушки принесли от костров завтрак, и все поели в темноте соленой свинины, стоя у ружей. Светало очень быстро. Вначале на светлеющем небе обрисовались вершины деревьев, потом стали видны очертания холмов. Неожиданно Джим резко выдохнул, а Луиза вздрогнула.

– Холмы черны, – прошептала она.

Свет прибывал, и пение превратилось в могучий хор. Стали видны бесчисленные отряды, как глубокая тень на траве. Джим разглядывал их в подзорную трубу.

– Сколько их? – тихо спросила Луиза.

– Тегване сказал, много. Пересчитать невозможно.