Луиза накормила мужчин, но как только они поели, она оставила их, и они без помех проговорили далеко за полночь. Уже после полуночи Джим присоединился к Луизе на постели в фургоне.

– Прости, Ежик, что я сегодня не уделял тебе достаточно внимания.

– Я бы и не хотела другого: я знаю, как вы были близки, – прошептала она, протягивая к нему руки. – Но теперь мое время быть к тебе ближе.

Все встали еще до восхода. Пока Луиза присматривала за приготовлением праздничного завтрака, чтобы отметить появление Мансура в лагере, Мансур сидел у постели Замы. К нему присоединился Джим, и они втроем болтали и вспоминали. Заму так приободрило появление Мансура, что он объявил, что готов подняться с постели.

Смоллбой и Мунту запрягли быков, и караван двинулся. Луиза перепоручила Заму заботам Интепе и впервые с тех пор, как был ранен Зама, оседлала Трухарт и поехала рядом с Джимом и Мансуром. Они проехали мимо стад, и Мансур поразился числу животных и количеству бивней, которые они несли на спинах.

– Хотя дядя Том и мой отец сумели прихватить с собой большую часть семейного богатства, ты во много раз увеличил его тем, что захватил. Расскажи, как это произошло. Расскажи о битве с королевой нгуни Манатаси и ее полчищами.

– Я рассказывал тебе вчера вечером, – возразил Том.

– Такую чудесную историю жалко услышать только раз, – настаивал Мансур. – Расскажи снова.

Несмотря на протесты Луизы, на этот раз Джим приукрасил ее роль в битве.

– Предупреждаю тебя, брат: сердить эту женщину опасно. Рассердившись, она становится настоящей валькирией. Не зря все ее боятся и называют Страшным Ежом.

Они поднялись на следующий гребень и посмотрели на океан. Он был так близко, что можно было различить, как ветер гонит с горизонта лошадей с белыми гривами.

– Далеко до залива Рождества? – спросил Джим.

– Я шел пешком трое суток, – ответил Мансур. – Теперь, когда подо мной добрая лошадь, я мог бы попасть туда до темноты.

Джим с тоской взглянул на Луизу, и она улыбнулась.

– Я знаю, о чем ты думаешь, Джеймс Арчибальд, – сказала она.

– И что ты думаешь о том, о чем я думаю, Ежик?

– Думаю, мы можем оставить Заму, фургоны и скот идти, как они могут, а сами будем глотать ветер.

Джим, счастливый, закричал:

– За мной, любовь моя! К заливу Рождества!