– Пятьсот четыре… – Она считала каждый шаг, собираясь с силами для следующего. Через тысячу шагов Луиза делала передышку, вглядываясь в дрожащее знойное марево.

Солнце клонилось к закату. Луиза подняла голову после очередной тысячи шагов и вдруг увидела впереди группу людей. От радости в глазах потемнело. Она встряхнулась и попробовала закричать – из сухого, распухшего и потрескавшегося горла не вырвалось ни звука. Луиза подняла костыль и замахала, подзывая приближающиеся фигуры – и в этот момент поняла, что стала жертвой миража и галлюцинаций: человеческие фигуры превратились в стаю страусов, убегающих прочь.

Разочарование не вылилось в слезы: слез давно не осталось. В сумерках она упала, успев подумать: «Все. Я больше не могу идти».

Рассветная стужа привела ее в чувство. С трудом подняв голову, Луиза увидела прямо перед собой стебель травы, изогнувшийся под тяжестью капель росы, которые висели на нем, покачиваясь и сверкая, точно драгоценные камни. Она прикоснулась к травинке, и прелестные капельки мгновенно сорвались, бесследно исчезнув на сухой спекшейся почве.

Луиза подползла к следующему стебельку. На этот раз ей удалось уронить жидкие алмазы на черный распухший язык. Удовольствие было таким невыносимым, что превратилось в боль. Солнце быстро взошло и высушило росу, но, немного утолив жажду, Луиза нашла в себе силы встать и продолжить путь.

Следующей ночью дул легкий теплый ветерок, поэтому росы не было. Луиза знала, что пришел день ее смерти. Проще умереть, не сходя с места, и она закрыла глаза – а потом снова открыла и с трудом приподнялась. Каждая тысяча шагов занимала целую вечность. Снова начались галлюцинации. Какое-то время рядом с Луизой шел ее дедушка – в боевом головном уборе из орлиных перьев, в расшитых бусами штанах из оленьей кожи. Она попыталась заговорить с ним, но дедушка грустно улыбнулся – сухое коричневое лицо прорезали складки – и исчез.

Мимо проскакал Сент-Джон на Метеоре. Мунго не смотрел в сторону Луизы, копыта громадного золотистого жеребца беззвучно били по земле. Конь и всадник растворились в пыльной дымке. Почва под ногами внезапно расступилась, и Луиза полетела – легкая как перышко, выпавшее из гусиной грудки, как снежинка, кружащаяся в воздухе.

Резкий удар привел ее в чувство.

Она упала навзничь в белый песок, и на мгновение ей почудилось, что это вода. Луиза зачерпнула полную пригоршню и поднесла к губам – сухие жесткие песчинки походили на крупную соль. Оглянувшись, она с горьким торжеством поняла, что все-таки добралась до реки Тати и теперь лежит в высохшем русле. Мелкий белый песок простирался от берега до берега – Луиза умирала от жажды в реке.