Ганданг встал на колени за стволом мопане и выхватил карабин из рук юного храбреца.

– Даже бабуин помнит полученный урок! – разозлился Ганданг. – Сколько раз повторять, что этого делать нельзя!

Прицел на стволе из вороненой стали был выставлен на максимальную дальность – тысяча ярдов.

Повинуясь негромким указаниям Ганданга, юноша положил карабин в развилку дерева и выстрелил.

Приклад жестоко ударил в плечо, и стрелок завопил от радости: в маленьком кружке обороняющихся большая серая лошадь упала на колени, попыталась встать и рухнула на бок.

– Братья мои, вы видели? – с восторгом кричал воин. – Вы видели, как я убил серую лошадь?

Трясущимися от возбуждения руками Вамба перезарядил ружье и, упираясь стволом в развилку, снова выстрелил.

На этот раз гнедой мерин встал на дыбы и упал на спину.

– Й-и-е! – вскрикнул Вамба, потрясая дымящимся карабином над головой.

Воинственный клич подхватила сотня спрятавшихся снайперов и разразилась ружейным залпом.

«Они почти готовы, – подумал Ганданг, краем глаза заметив, как еще один белый рухнул под возобновившимся с новой силой огнем. – Осталось всего несколько человек, способных стрелять. Скоро наступит время послать воинов в атаку, и вечером я принесу весть о победе моему брату королю. Одна маленькая победа после ужасных поражений – и купленная дорогой ценой».

Выскользнув из-под прикрытия ствола мопане, он прыжками помчался к снайперу, который выпускал пулю за пулей, едва успевая перезаряжать карабин. На полпути Ганданг почувствовал резкий удар в плечо, но пересек открытое место, не замедляя шага. Добравшись до укрытия, он прислонился к стволу и осмотрел рану: пуля насквозь прошила бицепс. Кровь капала с локтя, словно густой черный сироп. Зачерпнув пригоршню грязи, Ганданг залепил и одновременно замаскировал ей раны.

– Ты стреляешь точно старуха, которая чистит початки кукурузы! – презрительно бросил он стоявшему на коленях воину и забрал у него карабин.

Клинтон полз спиной вперед, опираясь на локти: ноги безвольно волочились по грязи. Он перетянул раны снятым с мертвеца ремнем, и крови почти не было. Шок еще не прошел, поэтому боль казалась терпимой, хотя скрежет обломков кости при движении вызывал тошноту и к горлу подступала кисло-горькая желчь.

Он дополз до ослепшего паренька и подождал, пока дыхание восстановится.

– Остальные пишут письма, может, потом их найдут. У тебя дома кто остался? Я могу написать.

Паренек молчал, будто не слышал. Час назад Клинтон дал ему одну из драгоценных пилюлек опиума из аптечки, приготовленной Робин перед его отъездом из Булавайо.