— И все оказалось ложью, — сказал он.

— Да, ложью, — призналась она. — Меня ждали солдаты, прости меня, мой господин.

— Это не имеет значения, — сказал Тунгата.

— Только не для меня, мой господин, — взмолилась она. — Не делай ничего ради меня. Я — дочь машобане. Я выдержу все, что сделают со мной эти животные.

Он печально покачал головой и, протянув руку, коснулся ее губ кончиками пальцев. Его рука дрожала как у пьяницы. Она поцеловала его пальцы. Он опустил руку и, волоча ноги, направился к навесу. Солдаты даже не попытались остановить его.

Питер Фунгабера поднял на него взгляд и указал на свободный брезентовый стул. Тунгата тяжело опустился на него.

— Во-первых, — сказал он, — развяжите и оденьте женщину.

Питер отдал приказ. Солдаты набросили на Сару одеяло и увели в одну из хижин.

— Мой господин… — Она повернула к нему полное страдания лицо.

— С ней не должны жестоко обращаться.

— Никто и не думал, — сказал Питер. — И не станет, если ты не вынудишь нас так поступить.

Он придвинул к Тунгате блюдо с лепешками.

— Она должна быть вывезена из страны и доставлена в представительство Международного Красного Креста в Францистауне.

— Легкий самолет уже ждет на полосе рядом с миссией Тути. Ешь, товарищ, силы еще понадобятся тебе.

— Когда она будет в безопасности, она свяжется со мной по радио или по телефону и произнесет условное слово, которое я скажу ей перед отъездом.

— Согласен. — Питер налил Тунгате горячего сладкого чаю.

— Мы должны остаться наедине, чтобы договориться об условном слове.

— Ты можешь поговорить с ней, — согласился Питер, — но на этом плацу. Никто из моих людей не подойдет ближе, чем на сто ярдов, но на вас будет наведен пулемет. Я даю тебе ровно пять минут.

* * *

* * *