– Комедиант! – презрительно бросил маркиз. – Разве это меняет дело? Разве люди, дравшиеся с вами, живут шпагой, как вы?

– Напротив, господин маркиз, они умирают от шпаги с удивительной легкостью. Не думаю, чтобы вы желали присоединиться к их числу.

– А почему это? – вспыхнул Латур д’Азир.

– О! – приподнял брови Андре-Луи и медленно произнес: – Да потому, сударь, что вы предпочитаете легкие жертвы – Лагронов и Вильморенов. Которых вам ничего не стоит прирезать, как овец.

И тут маркиз ударил его.

Андре-Луи отступил назад, и глаза его сверкнули, но он тут же овладел собой и улыбнулся в лицо рослому врагу:

– Ну что же, ничуть не лучше других! Так, так! Прошу вас, заметьте, как повторяется давняя история – правда, с некоторыми нюансами. Поскольку бедный Вильморен не смог вынести низкую ложь, которой вы довели его до бешенства, он вас ударил. Поскольку вы не можете вынести низкую правду, вы убьете меня. Однако в обоих случаях низость исходит от вас. Сейчас, как и в тот раз, того, кто ударил, ждет… – Он остановился. – Впрочем, к чему уточнять? Вы знаете, о чем я говорю, – вы же сами написали это слово в тот день острием своей слишком проворной шпаги. Но довольно! Я готов встретиться с вами, сударь, если вы пожелаете.

– А чего же другого я могу желать? Поболтать?

Андре-Луи со вздохом повернулся к друзьям.

– Итак, мне придется еще раз прогуляться в Булонский лес. Изаак, не будете ли вы столь любезны переговорить с одним из друзей господина маркиза и договориться на завтра – как всегда, в девять часов.

– Завтра я не смогу, – отрывисто сказал маркиз, обращаясь к Ле Шапелье. – У меня в деревне дело, которое нельзя отложить.

Ле Шапелье взглянул на Андре-Луи.

– Тогда для удобства маркиза назначим встречу на воскресенье, в то же время.

– Я не дерусь в воскресенье. Я не язычник, чтобы нарушать церковный праздник.

– Но ведь добрый Бог, разумеется, не позволит себе проклясть такого знатного господина, как маркиз, по столь ничтожному поводу? Ну да ладно, Изаак, договоритесь, пожалуйста, на понедельник, если на этот день не приходится праздник и если у господина маркиза нет других неотложных дел. Предоставляю это вам.

Он поклонился с видом человека, утомленного этими пустяками, и, взяв под руку Керсена, удалился.

– Ах, черт побери, ну и здорово же вы навострились! – заметил бретонский депутат, совершенно неискушенный в подобных делах.

– Да, пожалуй. Я учился у них, – рассмеялся Андре-Луи, который был в прекрасном настроении. А Керсен пополнил ряды тех, кто считал Андре-Луи человеком без сердца и совести.