Круглое лицо депутата, казалось, округлилось еще больше. Глаза под черными бровями стали тревожными.

– Помилуйте! У меня нет таких денег, крошка моя.

– Тогда пятьдесят. Я должна вернуть то, что проиграла. Вы не можете отказать мне в такой малости!

– Вы разрываете мне сердце, дорогая, – жалобно проговорил Делоне. Нахмуренный вид любимой ужаснул его. – Прелесть моя…

Андре-Луи понял, что наступил критический момент.

– Могу я чем-нибудь помочь? – тихо предложил он.

– Если вы можете одолжить мне пятьдесят луидоров, Скарамуш… – начала актриса, но Делоне проворно оттащил Андре-Луи в сторону, бросив ей на ходу:

– Минутку, дорогая! Одну минутку!

Когда они отошли подальше, он схватил Андре-Луи за руку и взмолился:

– Мы с вами будем сотрудничать. Это решено; только момент еще не настал. Одолжите мне сто луидоров в счет той прибыли, которая рано или поздно будет моей, и вы станете моим другом по гроб жизни.

– Дорогой Делоне! – В голосе Андре-Луи слышался мягкий упрек по поводу сомнений депутата в его готовности помочь. Он вытащил из кармана пачку ассигнаций и вложил их в крупную ладонь Делоне. – Здесь три сотни. Отдадите, когда вам будет угодно.

Ошеломленный этой несказанной щедростью, Делоне поблагодарил благодетеля и пошел ублажать капризную возлюбленную.

Андре-Луи усмехнулся. Эта пачка ассигнаций сегодня уже стала пропуском на гильотину для одного, а теперь, вероятно, сослужит ту же службу другому. С этой мрачной мыслью он побрел за бароном, который уже беседовал с Проли. Де Бац оттащил игрока подальше от стола и от смуглолицего спутника. Они уединились в сторонке. Когда Андре-Луи подошел, де Бац представил его собеседнику. Для Проли, который знал, что барон – роялистский агент, так же как и де Бац знал о шпионской деятельности Проли в пользу австрийцев, этого представления было достаточно. Между ними давно установилось взаимопонимание, и Проли с полной откровенностью выложил все, что ему было известно о братьях Фрей. Но его сведения мало что добавляли к тому, о чем барон уже знал. Республиканские взгляды братьев были притворством чистой воды. Они приехали во Францию с единственной целью – утолить свою жажду денег. Впрочем, свою патриотическую роль они играли отлично. Обоих Фреев хорошо знали в правительстве. С особым усердием братья обихаживали представителей партии Горы, близких к Робеспьеру, который, по мнению Проли, явно метил в диктаторы. Не только Шабо, но и Симон из Страсбурга, и Бентаболь[244] целиком находились под влиянием Фреев, а министр Лебрен, который был в долгу перед братьями, оказывал им покровительство.