Андре-Луи устранился от дискуссии, предоставив вести ее де Бацу и Фрею. В итоге они ни к чему не пришли. Когда так и не успокоившийся Юний ушел, де Бац объяснил, чего он добивался. Он потер руки и рассмеялся.

– Кажется, дело сделано. Пусть малышка Жюли устроит лавину.

Но Андре-Луи был настроен скептически.

– Разве это лавина, Жан? В лучшем случае снежок. Если Жюли осмелится швырнуть им в кумира толпы, она поплатится за свое безрассудство головой. Мне некогда думать о ней – пора приниматься за работу. Я должен написать для «Папаши Дюшена»[262] статью – панегирик Шабо за его труды двухдневной давности. – Андре мрачно улыбнулся. – Чем выше мы его вознесем, тем сокрушительнее будет его падение. И еще я обещал Эберу статью с требованием экспроприации всей иностранной собственности во Франции. Она должна иметь успех.

Но де Бац усомнился в необходимости второй статьи. Он считал ее преждевременной, о чем и сообщил Андре-Луи:

– Тем самым вы окончательно сокрушите Фреев, а они еще могут нам пригодиться.

Андре-Луи рассмеялся.

– Статья могла бы сокрушить Фреев, если бы не Шабо. Он кинется защищать их. Неужели не понятно? Это ловушка, в которую я надеюсь его заманить. Лебрен ему поможет. Оба будут скомпрометированы, а компрометация двух столь выдающихся депутатов – дело скверное. Народ учует запашок гниения.

Но де Бац был уверен, что Шабо перепугается и бросит Фреев на произвол судьбы.

– Этот субъект – невероятный трус. Об этом вы забываете.

– Я ничего не забываю. Шабо почувствовал вкус денег. Ему довелось вкусить совсем немного, но это распалит его аппетит. Он не позволит просто так перекрыть свой источник. Предоставьте это мне, Жан. Я отлично понимаю, что делаю.

Но, несмотря на всю веру барона в безжалостный ум и неуемную энергию компаньона, сомнения де Баца не рассеялись. Когда Андре-Луи ушел, гасконец долго размышлял над его словами. И чем дольше размышлял, тем больше убеждался в собственной правоте. Чтобы Шабо пошел на такой риск, как выступление перед Конвентом в защиту собственности иностранцев, должны существовать куда более крепкие узы, нежели те, что связывали депутата с братьями Фрей в настоящий момент. Эта проблема целиком поглотила ум барона. Он безуспешно бился над ней, пока в его размышления не вкралась мысль о Жюли Бержер. И тут его осенило. Снизошедшее на барона вдохновение погнало его на улицу Анжу.

Братья Фрей приняли де Баца в зелено-белом салоне. Самое видное место в нем занимал простой и строгий бюст Брута, красовавшийся на высокой подставке с мраморным верхом. Полагая, что визит барона связан с Жюли Бержер, хозяева сразу обрушили на гостя поток жалобных причитаний.