При появлении отца с дочерью все поворачиваются в их сторону, но молчат, хотя сгорают от нетерпения узнать, что же происходит.

Большинство из них знают девушку в лицо. Всем известно ее имя, многие слышали о ее красоте. Все удивлены, больше того — поражены, увидев ее здесь. Сестра убитого в доме убийцы!

Теперь больше чем когда-либо все они убеждены, что виновник преступления — мустангер. Колхаун рассказал о шляпе и плаще, найденных в хакале, и о самом убийце, раненном в смертельной схватке.

Но почему же Луиза Пойндекстер здесь и одна? Почему ее не сопровождает ни слуга, ни кто-нибудь из родственников? Она здесь гостья — так, по крайней мере, это выглядит.

Ее двоюродный брат ничего не объясняет — должно быть, он не может объяснить. А отец — может ли он? Судя по его смущенному лицу — вряд ли.

В толпе начинают шептаться, но ни одна догадка не высказывается вслух. Даже эти грубые люди боятся оскорбить отцовские чувства, и все терпеливо ждут объяснений.

— Садись на лошадь, Луиза. Мистер Янси проводит тебя домой.

Молодой плантатор, к которому обращаются с этой просьбой, очень обрадован. Он — один из тех, кто особенно завидует мнимому счастью Кассия Колхауна.

— Но, отец, — возражает девушка, — почему мне не подождать тебя? Ведь ты же долго здесь не останешься?

Янси начинает беспокоиться.

— Я так хочу, Луиза, и этого достаточно.

Луиза подчиняется — правда, очень неохотно и даже не пытаясь скрыть свое недовольство от любопытных зрителей.

Наконец они уезжают; молодой плантатор едет впереди, Луиза медленно следует за ним. Янси едва сдерживает свою радость, она — свою печаль.

Янси скорее огорчен, чем обижен грустным настроением своей спутницы. Ведь у нее такое горе!

Но он ошибается, полагая, что знает его причину. Если бы он посмотрел внимательнее в глаза Луизы Пойндекстер, то прочел бы в них страх перед будущим, а не печаль о прошлом.

Они едут между деревьями, но до них еще доносятся голоса с поляны.

Вдруг лицо креолки проясняется — оно словно озаряется какой-то радостной мыслью или, быть может, надеждой.

Луиза в задумчивости останавливает лошадь. Ее спутник вынужден сделать то же.

— Мистер Янси, — говорит девушка после некоторого молчания, — у моего седла ослабла подпруга. Мне неудобно сидеть. Будьте добры, подтяните ее.

Янси соскакивает с лошади и проверяет подпругу. Ему кажется, что туже затягивать ее незачем. Но он этого не говорит, растягивает пряжку и начинает изо всех сил затягивать ремень.